Неуловимая подача
Исайя усаживается в маленьком кухонном уголке, положив ноги на соседний табурет. Я обычно снимаю самый просторный номер, потому что со мной живет еще один человек, и вещи Макса занимают все свободное пространство, которое у меня есть. Кроме того, рядом с моей комнатой всегда есть комната для няни Макса. Теперь, когда Трой уехал, она пустует, но пока я буду на игре, там будет находиться Миллер.
– Не такая уж она и привлекательная.
– Боже мой, – обвиняющим тоном произносит братец. – Ты собираешься переспать с новой няней? Парень, это банально.
– Нет, не собираюсь. И ты тоже не собираешься, потому что она не только новая няня Макса, но и дочь Монти.
Каждый мускул в теле Исайи застывает.
– Ты меня разыгрываешь. У Монти классная дочурка! Сколько ей лет?
– Двадцать пять.
– И она хорошо ладит с детьми?
– Сомневаюсь. Она, черт возьми, напоминает ураган, но Монти непреклонен в том, чтобы я ее нанял, так что у меня действительно нет выбора. – Исайя понимающе кивает. – Откуда, черт возьми, ты о ней знаешь? Я только что с ней познакомился.
– Работает групповой чат команды. – Он поднимает свой телефон, и я поправляю очки, чтобы посмотреть на экран. – Мог бы время от времени включать звук.
Трэвис: Слышал, новая няня Макса – женщина. Черт возьми, Эйс, наконец‑то.
Коди: Трой был милым, но его замена еще симпатичнее. Кажется, я видел ее раньше в коридоре. Если бы она была моей няней, я бы не возражал. Покорми меня. Уложи в постельку. Заодно измерь мне температурку.
Исайя: Она не медсестра, идиот.
Коди: Я хочу, чтобы в самолете она была моей соседкой по креслу.
Трэвис: Какого черта? Это мое место.
Коди: Подожди, пока не увидишь ее. Ты поймешь.
Исайя: Можешь занять место в самолете. А все остальное решаю я.
Меня охватывает странное чувство раздражения, потому что речь идет о дочери Монти и новой сиделке Макса. Она здесь не ради них. Они ведут себя как стая изголодавшихся собак, которые гонятся за единственной косточкой, хотя на самом деле в каждом городе, который мы посещаем, есть шведский стол.
Уж я‑то знаю. У меня тоже когда‑то был шведский стол.
– Хорошо. – Я помогаю ему подняться с табурета. – Тебе нужно убраться до того, как она придет сюда.
– Ни за что. По крайней мере, один из Родезов должен произвести хорошее впечатление, а ты в последнее время слишком напряжен и сварлив, чтобы быть в состоянии это сделать.
– Если я и могу рассчитывать на то, что кто‑то из Родезов произведет хорошее впечатление, то это уж точно будешь не ты. Это сделает Макс. – Я хмурюсь. – И я не сварлив, ты, придурок.
Я просто устал. Устал делать все в одиночку. Устал чувствовать, что делаю недостаточно.
– Правда? – со смешком уточняет Исайя. – Потому что раньше ты был самым счастливым парнем, которого я знал, но не могу припомнить, когда в последний раз видел тебя по‑настоящему веселящимся. Когда‑то ты был бо́льшим любителем пофлиртовать, чем я, и в тебе было на удивление больше игры. Когда в последний раз ты позволял себе такое?
– В любом городе есть и другие способы повеселиться, кроме как спать с кем попало.
Например, смотреть одно и то же видео с поющими и танцующими животными на ферме. Или целый час подряд играть в пикабу[1] за салфеткой, пытаясь заставить Макса перестать плакать, когда у него режутся зубки. Мои новые определения веселья.
– Да, но так забавнее всего. – На губах братца появляется ухмылка.
Когда мне было чуть за двадцать, я был заядлым любителем флирта и частенько спал с кем попало, но ответственность снова вошла в мою жизнь, изменив приоритеты. Иногда, когда я хожу один на рабочие мероприятия, то снова вспоминаю о флирте, но потом возвращаюсь мыслями к тому, кто ждет меня дома, к реальности, и подавляю себя прежнего.
Но я не собираюсь сейчас обсуждать это с младшим братом, потому что, как бы сильно я его ни любил, он никогда меня не поймет. Наши подростковые годы были ужасными, но он понятия не имеет, насколько они были тяжелыми, потому что я защищал его от всего. Это мое дело. Я выполняю свои обязанности.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – спрашиваю я.
– Хм?
– Выглядишь больным. Может, сегодня вечером тебе стоит отдохнуть. Останься дома. Присмотри за моим сыном.
Он закатывает глаза.
– И это говорит парень, который играет раз в пять дней.
– Вот именно. И посмотри, сколько мне за это платят. Я незаменим.
Исайя заливается смехом.
– Я шорт‑стоп[2]. Я играю в каждой игре. Еще четыре стартовых питчера[3] ждут своего часа.
– Именно поэтому мне следует пораньше уйти на пенсию. «Воины» прекрасно справятся и без меня.
Его карие глаза сужаются.
– Ты просто бегаешь кругами, надеясь, что одно из твоих замечаний подтвердится, да?
– Стоит попробовать.
– Если дочь Монти хоть немного похожа на него, она отлично поладит с Максом. О чем ты так беспокоишься?
Раздавшийся стук в дверь обрывает разговор.
– Сейчас увидишь.
Исайя поворачивается ко мне с озорной улыбкой.
– Кто там? – нараспев спрашивает он.
– Твою мать, заткнись! – артикулирую я.
[1] Пикабу – транслитерация английского слова peekaboo, аналог русского выражения «ку‑ку». Название игры в прятки с маленьким ребенком, который сам еще не может искать предмет или человека.
[2] Шорт‑стоп – игрок обороняющейся команды, находящийся между второй и третьей базами. Считается одной из наиболее важных оборонительных позиций на поле, а также одной из самых сложных ввиду фактического выполнения двойной работы – шорт‑стоп страхует сразу две базы.
[3] Стартовый питчер, или просто стартер, – питчер, который открывает матч, или основной питчер команды в игре.
