Неуловимая подача

– Не смешно. – Я подхожу, чтобы забрать у него телефон.

– Эйс, – говорит Монти, прикрываясь ладонью, чтобы посторонние не могли прочитать по губам. – Камеры.

Смиренно вздохнув, я говорю:

– Напиши ей в ответ, что она уволена.

Монти посмеивается себе под нос.

Сандерсон поднимает телефон, чтобы я мог прочитать поступающие сообщения.

Миллер: Меня уже уволили в третьем и шестом иннингах! Это, должно быть, новый рекорд.

Миллер: Передай ему, что за тот слоубол его следует уволить. Это было некрасиво.

Миллер: О, и скажи ему, что ему с его задницей совершенно не идут бейсбольные штаны.

Миллер: Вообще‑то вру. Хотя насчет слоубола – это не ложь. В самом деле уродливо вышло.

– Господи, – выдыхаю я, качая головой. – Просто спроси ее, жив ли мой ребенок.

Телефон Сандерсона звякает.

– Жив.

У меня отлегло от сердца. Семь иннингов позади, осталось два.

– Жду не дождусь, когда с ней познакомлюсь, – слышу я, как Трэвис присоединяется к разговору с моими товарищами по команде со скамейки запасных.

– Самое время, чтобы у Макса появилась горячая няня, – говорит мой брат.

– Самое время, чтобы у нас появилась горячая няня. Мы это заслужили, – добавляет Коди, наш первый бейсмен[1]. – Ребятам это гораздо интереснее, чем Максику.

Монти поворачивается, явно собираясь всыпать моим товарищам по команде по первое число, но я его опережаю.

– Осторожнее, – говорю я со своего места. Когда я встаю, куртка падает с моих плеч, и я говорю достаточно громко, чтобы меня услышали на другом конце дагаута. – Два раза повторять не буду, так что слушайте внимательно. Пусть никто даже не думает о ней. Мне плевать, если вы считаете, что она дар божий для этой команды, она здесь не для вас. Так что пусть это будет единственным предупреждением. Если вы попытаетесь приставать к ней так, что она почувствует себя некомфортно, будете иметь дело со мной. Думаете, Монти промолчит, когда дело касается его ребенка? – Я снисходительно усмехаюсь. – И вам не захочется знать, что с вами будет, если вы заденете моего ребенка, а задевать Миллер или любого, кто присматривает за моим сыном, – это то же самое, что задевать Макса, так что даже, мать вашу, не пытайтесь.

Я опускаюсь обратно на край скамейки и снова натягиваю на плечи куртку, чтобы сохранить тепло.

В дагауте воцаряется жуткая тишина, вероятно, потому, что мои товарищи по команде шокированы тем, что я вообще открыл рот. Негласные правила и суеверия бейсбола – это не игрушки, с ними не шутят, но убедиться, что с Максом все в порядке, для меня важнее любых суеверий.

– Да! – кричит мой брат, нарушая неловкое молчание. – Только Эйс может заставить ее почувствовать себя некомфортно, правда, тренер?

– Исайя, перестань быть таким подлизой и выходи на разминку. Ты следующий отбивающий.

– Есть, сэр!

Он меняет кепку на бейсбольный шлем и выбегает из дагаута в разминочный круг[2], а я сижу и жду, когда эта проклятая игра наконец закончится.

Миллер

– Макс, это твой папа. – Я показываю на экран телевизора в другом конце комнаты.

Он визжит и хлопает в ладоши, его глаза широко раскрыты от возбуждения.

– Твой папа – лучший бейсболист на свете?

Льдисто‑голубые глазенки вспыхивают, так что буду считать, что Макс отвечает «да».

– Интересно, кто же сообщит эту новость Бейбу Руту и Вилли Мэйсу[3]?

Он хихикает, хотя я знаю, что он понятия не имеет, о чем я спрашиваю.

За последние несколько проведенных с ним часов я поняла, что я самый забавный человек на свете, и если он будет продолжать смеяться над всем, что я скажу, то к концу лета моя самооценка взлетит до небес.

Когда отец предложил мне поработать няней у сынишки его питчера, я заколебалась. Я никогда раньше по‑настоящему не проводила время с детьми, и, конечно, у меня были некоторые серьезные опасения, что я не справлюсь с этой ролью. Но эта работа отличается от всех остальных тем, что, независимо от того, лучшая я или нет, я помогаю непосредственно своему отцу. Другие цели, к которым я стремлюсь, – произвести на него впечатление, убедить его, что я что‑то делаю со своей жизнью после того, как он отказался от своей. Но сейчас у меня есть возможность облегчить ему жизнь.

Макс продолжает смотреть на своего отца по телевизору, стоя на каком‑то приспособлении, которое удерживает его в вертикальном положении на одном уровне с кухонной стойкой, чтобы он мог общаться со мной, пока я готовлю ему ужин. Он тянется за своим стаканчиком с водой и залпом выпивает его, пока я нарезаю кусочек авокадо, поджариваю тост и кладу его на подставку для еды, чтобы он мог есть и наводить беспорядок, как ему захочется.

Я не знаю, то ли я внезапно научилась работать с детьми, то ли Макс – самый простой в обращении пятнадцатимесячный ребенок на свете, но он действительно укрепляет мою уверенность в себе. Он по‑своему отвечает на мои вопросы, если требуется сказать «да» или «нет». Он ест еду, которую я кладу перед ним, и с удовольствием рассматривает замок из деревянных блоков, который я построила ранее.

Даже если бы я и не была убеждена, что проблема в Кае, а не в самих няньках, проведенный день с Максом доказывает мою точку зрения. К услугам его молодой семьи целая организация ГЛБ, но мне начинает казаться, что, возможно, сам Кай не очень‑то стремится наладить ситуацию.

[1] Первый бейсмен – бейсбольная позиция оборонительной команды. Первый бейсмен занимает место около первой базы, а также участвует в роли отбивающего, когда команда находится в атаке.

[2] Разминочный круг – небольшой круг за пределами дагаута, где следующий в очереди отбивающих игрок разминается перед выходом на поле с битой.

[3] Бейб Рут и Вилли Мэйс – известные бейсболисты.