Неуловимая подача
Так продолжается до тех пор, пока я не чувствую, как меня заключают в объятия две длинные мускулистые руки. Я резко открываю глаза и обнаруживаю, что уткнулась лицом в туго натянутую на груди серую футболку.
– С тобой все в порядке, – успокаивающе произносит он. Он говорит это так, как сказал бы своему сыну, если бы тот упал и ударился головой. Мягко и уверенно, и это слишком хорошо действует на мои хаотичные мысли.
Я растворяюсь в нем, мои руки обвивают его тонкую талию.
– От тебя хорошо пахнет.
Он прижимается грудью к моей щеке.
– На этот раз я принял душ после игры.
– Значит ли это, что ты доверяешь мне своего сына?
– Не спрашивай меня об этом, Монтгомери. Ты и так расстроилась, и мне пришлось бы солгать тебе, чтобы не чувствовать себя виноватым.
– Кай?
– Хм?
– Зачем ты меня обнимаешь?
Он выдыхает, и мое тело прижимается к нему в такт этому движению.
– Не знаю. Мне показалось, что тебе это нужно. Мне говорили, что я умею утешать, так что, думаю, это был инстинкт.
Возможно, он не так уж неправ, потому что у меня такое чувство, что если и есть что‑то, что может мне помочь, так это глубокий тембр его голоса, сопровождаемый крепкими объятиями.
– Что случилось? – мягко спрашивает он, поглаживая рукой мою обнаженную спину.
– Я просто посмешище. Меня больше никто не возьмет на работу. Меня уволят, и все потому, что я не в состоянии приготовить чертов гарнир к фромаж блан[1] из козьего молока, который, по сути, сам по себе – просто гарнир. Я даже гарнир к гарниру приготовить не могу! Я еще даже до чизкейка не добралась.
Он замолкает, явно не находя слов. Когда он наконец находит их, то поражает меня:
– Ну, если уж говорить начистоту, кто, черт возьми, вообще может захотеть гарнир из козьего сыра?
Я хихикаю ему в грудь.
– Круто, что ты в какой‑то степени это понимаешь.
– Не хочешь объяснить мне, почему няня с татуировками запросто разговаривает так, словно она владелица ресторана, отмеченного звездой Мишлен?
Вырвавшись из его объятий, я тут же теряю уверенность. Благодаря этому простому объятию я немного понимаю, что именно в Кае так нравится моему отцу. Он надежен. Уравновешен.
– Прости. – Я показываю на его рубашку, которая теперь тоже в муке, как и я сама. – Я не владелец ресторана, отмеченного звездами Мишлен, но я помогаю кухням их получать.
Я вижу замешательство в его взгляде.
– Я работаю по контракту. Шеф‑повара нанимают меня на три месяца, чтобы я приходила к ним на кухню и готовила их десертные меню, как правило, в надежде заработать звезду. Некоторые повара превосходны как в приготовлении ужинов, так и в приготовлении десертов, а некоторые просто не разбираются в сладком. Вот тут‑то и подхожу я.
– Итак, Майами…
– Я работала там на кухне, но постоянно все портила. Я решила взять летний отпуск, чтобы подготовиться к следующему проекту. Это мой самый масштабный проект на сегодняшний день.
– А что это за обложка, о которой ты так беспокоишься?
– Обложка журнала «Еда и вино». И я предполагаю, что заголовок будет примерно таким, – я жестом показываю перед собой, как будто читаю, – «Миллер Монтгомери. Ни черта не умеет печь».
Он понимающе кивает.
– Цепляет. Думаю, это будет хорошо продаваться.
Частичка внутреннего разочарования покидает меня вместе со смехом, который срывается с моих губ. Как удар в грудь, меня поражает осознание того, что Кай потенциально может мне понравиться. Особенно если он продолжит вести себя очаровательно и поддерживать меня, вместо того чтобы быть таким властным по отношению к своему ребенку.
– Что ж, если это что‑то значит, я глубоко впечатлен.
– О, хорошо. – Я опускаю плечи. – Жду от тебя врезку в свое интервью. «Бейсбольный питчер из Чикаго недоумевает, кому, черт возьми, может понадобиться козий сыр на десерт, но, тем не менее, он впечатлен».
– Вообще‑то из Техаса.
– Хм?
– Я из Техаса. Если быть точным, из Остина.
Такая мелочь. Такой незначительный факт на общем фоне, но то, что Кай охотно делится информацией помимо того, что его сын любит есть или когда предпочитает спать, оказывает на меня совершенно неожиданный эффект.
– Деревенский парень, да?
Его образ во «Вранглерах»[2], во многом из‑за того, как он выглядит в своих бейсбольных штанах, вызывает у меня самые разные чувства.
– Миллер.
– Хм?
– Ты сейчас мысленно представляешь меня сексуальным, правда?
– Абсолютно.
Уголки его губ подрагивают.
– Твои родители, они еще в Техасе?
Он начинает собирать посуду, которую я испачкала, полностью игнорируя мой вопрос.
– Может, пойдешь? Я уберу. Не хочу, чтобы Монти завтра на тренировке надрал мне задницу из‑за того, что ты разбудила его, вернувшись домой слишком поздно. Спасибо за помощь сегодня вечером. Надеюсь, что с Максом у тебя все было в порядке.
– Он был ангелом. Я действительно никак не пойму, от кого он мог это унаследовать.
Спина Кая вздрагивает, но я не получаю удовольствия от его смеха.
– И чтобы ты знал, я не собираюсь ночевать у отца.
Стоя у раковины, Кай бросает на меня взгляд через плечо.
[1] Фромаж блан – французский мягкий молодой сыр густой кремовой консистенции, отдаленно напоминающий российский диетический творог.
[2] «Вранглер» (англ. Wrangler) – марка джинсовой одежды.
