Неупокоенные кости
И снова Рок долго молчал. Боб отчетливо слышал, как позвякивают кубики льда в стакане. Значит, Рок снова пьет. В школе он был абсолютно неуправляемым, буйным подростком – таким же, впрочем, как и его старший брат Зан. Обоих «воспитали» до неприличия богатые, но не слишком внимательные родители, которые совершенно искренне полагали, что родительские обязанности заключаются в предоставлении чадам полной свободы и регулярном снабжении их крупными суммами «на карманные расходы». Неудивительно, что братья довольно быстро перешли в состояние, так сказать, свободного падения, слетели с нарезки. Кончилось это, разумеется, плохо. Зан погиб на шоссе Ситускай, когда, мчась на своем мотоцикле на бешеной скорости, не вписался в поворот и врезался в каменную стенку. Рокко начал злоупотреблять алкоголем. Ему потребовалось больше десяти лет, в течение которых он несколько раз попадал в специализированную реабилитационную клинику, чтобы взяться наконец за ум и распрощаться с прошлым. К настоящему моменту он уже довольно долгое время жил более или менее нормальной жизнью (так, во всяком случае, казалось Бобу и Каре). Сначала Рок нашел себя в музыкальном бизнесе, потом перебрался на телевидение, став программным директором одной из местных телерадиовещательных компаний. И все же годы злоупотребления алкоголем не прошли даром: он постоянно нервничал без всякого повода, мог сорваться на пустом месте и вообще вел себя совершенно непредсказуемо. Была и еще одна причина, по которой Боб предпочитал держаться подальше от старого школьного приятеля. То, что Рокко помнил – или не помнил – о роковом вечере семьдесят шестого года, давно стало бомбой замедленного действия под жизнью каждого из бывших одноклассников.
«Мы дали клятву, Рок, – сказал он ему. – Мы шестеро… Прошлое должно остаться в прошлом».
«Да, конечно, мы дали друг другу слово, но вы ведь так и не рассказали, что же случилось после того, как я…»
«Не торгуйся. Мы ничего и никому не расскажем, Рок. Ни сейчас, ни потом. Никто из нас не проговорится, понятно? Что касается тебя… чем меньше ты будешь знать, тем лучше. Мы же о тебе заботимся! То, чего ты не знаешь, не может тебе навредить!»
«Вот что, Боб… Журналистка отдела уголовной хроники нашей станции собирается подробно описывать это расследование. Вцепилась в него как клещ… Она задумала сделать криминальное реалити‑шоу, посвященное останкам из‑под часовни, и…»
«Я же сказал тебе – расслабься! Это дело не имеет к нам никакого отношения».
«Ну хорошо, хорошо… Я… я просто хотел убедиться. Чтобы потом не было никаких сюрпризов».
«Их не будет, старик. Можешь быть спокоен».
* * *
Но как только Рок дал отбой, Боб поспешил к компьютеру, чтобы посмотреть репортаж. Барабаня по клавиатуре, он с неудовольствием заметил, что его руки дрожат, а во рту пересохло. Из новостей он узнал, что найденные останки, по всей вероятности, принадлежат женщине и что на ногах трупа были сапоги на танкетке.
«Совсем как у моей подружки в тот день, когда она исчезла…»
Ночью Боб плохо спал. Он ворочался с боку на бок, потом ненадолго погружался в сон, но жестокие кошмары заставляли его просыпаться в холодном поту. Телефонный звонок Рока открыл в его мозгу запертую дверь, выпустив на свободу воспоминания, которые, как Боб думал, давно похоронены в мрачных глубинах разума. И вот они снова выползли наружу – бледные, скользкие, гадкие, корчащиеся… Словно личинки, оказавшиеся на ярком свету и стремящиеся снова уползти обратно в свои сырые, мрачные норы под землей. Неужели Рок прав? Неужели после долгих лет забвения страшная находка на горе Хемлок снова оживит прошлое, взорвет их спокойное и приятное бытие?
Глядя на освещенные солнцем ряды идиллических виноградных лоз, Боб невольно сглотнул. Это Кара захотела, чтобы они венчались в той дурацкой часовне для лыжников.
На мгновение он со всей отчетливостью представил себе Кару в фате и белом платье. Солнечные лучи проходили сквозь разноцветное витражное стекло в стене за алтарем, отбрасывая на нее красные, голубые и золотые зайчики, и казалось, что разноцветное сияние исходит от нее. Он тогда подумал, это высшие силы благословляют Кару, благословляют их союз. После церемонии они устроили пикник в лесу на склоне горы, откуда открывался потрясающий вид на город и заливы, сверкающие далеко внизу. В тот день с ними были родители, родственники, близкие друзья. Нанятые музыканты играли допоздна, оглашая сумерки мелодичными импровизациями, оранжевые искры маленьких костров поднимались высоко в небо, а они танцевали вокруг них, словно средневековые друиды, поклоняющиеся заходящему солнцу, наступающей ночи, вращению Земли и движению звезд по небосводу. Праздновали начало новой жизни – безмятежной и долгой, как они свято верили. Каким счастливым и свободным он тогда себя чувствовал! Можно было подумать, на него и впрямь снизошло благословение Господне.
Ее родители, греки по происхождению, хотели, разумеется, чего‑то другого, не столь похожего на языческое празднество. Супруги Константайн настаивали на пышном приеме в их роскошном клубе на Холиберн – традиционном приеме с угощением и праздничной программой, на котором могли бы присутствовать все члены клана. Но Кара считала, что венчание в крошечной часовне будет гораздо романтичнее. И, как и во многих других случаях, сумела настоять на своем. Это символично и важно, объясняла она родителям. Во‑первых, они будут венчаться в соответствии с греческой традицией, отдав таким образом своеобразную дань корням (правда, ее родители давным‑давно не были верующими, но этот аргумент они нашли достаточно убедительным). Ну а во‑вторых, сказала Кара, она и Боб очень любили посещать «Хемлок» – кататься на лыжах, ходить на снегоступах или совершать дальние пешие походы по лесам и долинам. Они действительно ездили туда постоянно еще с тех пор, как в одиннадцатом классе начали регулярно встречаться.
И тут же в голове Боба возникло другое, не слишком приятное воспоминание о том, при каких обстоятельствах они стали парой. Это случилось после сентябрьской ночи семьдесят шестого, когда бесследно исчезла прежняя постоянная девушка Боба, которая была подругой Кары. Он и Кара нашли друг в друге утешение; точнее, это она утешала его, и настолько успешно, что с ней Боб начисто забывал о горе, растерянности и сожалении. Ее нерассуждающая любовь дарила ему покой и чувство безопасности. А кроме того, ему очень нравилось, что ради него Кара готова на все, в том числе и на ложь.
Только благодаря ей он нашел в себе силы жить дальше. Общие страдания упрочили их связь, сделали ее неразрывной. Их верность друг другу еще больше укрепил страшный секрет, который он, Кара, Джилл, Рокко, Мэри и Клод поклялись беречь от всего мира. Боб не мог разорвать узы брака, связавшие его с Карой, и точно так же она не могла уйти от него. То, что ей было известно, могло уничтожить его. То, что знал он, могло погубить Кару. Это касалось и остальных – шестерых друзей, шестерых одноклассников, которых накануне последнего учебного года накрепко связала одна сентябрьская ночь. Каждый из них мог разрушить жизни другим. Стоило кому‑то проговориться, и взаимное уничтожение было гарантировано. Особенно сейчас… Если бы правда выплыла наружу, катастрофа коснулась бы не только их самих, но и их детей, внуков и других родственников. Да, теперь они могли потерять гораздо больше, чем когда им всем было по шестнадцать.
Встряхнувшись, Боб отогнал от себя тревожные мысли. Он больше не хотел думать о прошлом. Свистнув собакам, он забрался в свой внедорожник. Один пес запрыгнул на переднее сиденье рядом с ним, второй растянулся сзади. Боб завел мотор и помчался по грунтовке к своему дому у воды. Все будет в порядке, твердил он себе. Прошлое прошло.
