Неупокоенные кости
Он долго смотрел ей прямо в глаза, и Кара внезапно почувствовала, как между ними нарастает какой‑то странный холодок, причину которого она назвать не могла. Да, то, что она сказала насчет честности, было верно, однако Кара всегда знала – в основе их отношений лежит один ужасный секрет, говорить о котором избегали оба. Больше того, Боб понятия не имел, что у жены имеется и собственная тайна. Однажды она солгала. Если бы не это, ничего бы не было, ничего бы не произошло. Ее ложь стала тем толчком, который привел в движение все последующие события.
– Вчера вечером мне звонил Рокко, – ответил наконец Боб.
Эти слова подействовали на Кару как сильнейший удар в живот. Она опустила вилку.
– Рокко? Что ему нужно?
Боб откусил от своего тоста с яйцом.
– Он сказал, по телевизору передавали какие‑то новости, касающиеся той старой часовни, где мы с тобой венчались. Курорт расширяется, и часовню решили перенести на другое место. Работы уже начались и… В общем, под часовней нашли тело, точнее, скелет. Он был похоронен под фундаментом.
– Что‑о?!
– Странно, правда? – Боб откусил еще кусок и стал медленно жевать. – Подумать только – мы клялись друг другу в вечной любви и верности, фактически стоя на могиле, в которой много лет лежал труп.
– Господи, какой ужас! Но как такое возможно?.. Неужели это была настоящая, нормальная могила? То есть, я имею в виду… человек умер своей смертью, и его решили похоронить под часовней. Но почему?!
– Я заглянул в интернет, хотел почитать последние новости. Полиция пока не делала никаких официальных заявлений, но расследование ведут детективы из убойного отдела.
– Из убойного отдела?
На мгновение их взгляды снова встретились. Боб ничего не отвечал, и Кара нервно откашлялась.
– Но почему Рокко позвонил и сообщил обо всем этом тебе?
– Он волнуется. Беспокоится.
Боб снова занялся тостом, который теперь резал на тарелке на мелкие кусочки.
– Он не звонил нам уже лет десять, и…
– Не десять. Восемь.
– Пусть так, восемь. Какая разница? В общем, через много лет он решил позвонить тебе и поделиться забавной историей о скелете, который нашли под часовней. И?.. Почему же это известие так его взволновало?
На этот раз муж явно избегал ее взгляда.
– Боб! Посмотри на меня, черт тебя дери!
Он поднял на нее глаза, и Каре очень не понравилось то, что она в них увидела.
– Это ведь не имеет никакого отношения к нам? – спросила она негромко.
– Разумеется, нет.
– Тогда зачем он звонил?
– Наверное, боится, что эта новость может иметь отношение к чему‑то, чего он не помнит.
– Но на самом деле это не так, правда?
– Конечно, это не так. Тем не менее эта находка может вызвать вопросы, способные разбередить старые раны. Ты же знаешь Рокко. Он до сих пор трусит как заяц, к тому же он, кажется, снова пьет.
Кару затошнило. Рокко был частью общего прошлого – заряженное ружье в пьесе, которое в конце концов обязательно выстрелит. Прямо в них.
Она потянулась к своему кофе и отпила глоток. Постепенно ею овладевал гнев. Казалось несправедливым и неправильным, что какие‑то идиотские новости о каком‑то идиотском скелете способны так обеспокоить и напугать их – особенно сейчас, когда только‑только началась спокойная и размеренная жизнь. То давнее происшествие Кара надежно похоронила в своем подсознании и была уверена, что оно никогда не всплывет. Она почти забыла о нем. Привычка раскладывать все по полочкам, разделять на «до» и «после» помогла Каре убедить себя, что тот давний кошмар не имеет к ней никакого отношения. Это случилось не с ней, а с какой‑то малознакомой шестнадцатилетней девушкой, которая существовала на земле больше полувека назад, да так и осталась в прошлом. Плохие вещи всегда случались с кем‑то другим, но не с ней, и вот теперь… Теперь этот идиот Рокко смеет звонить им и будить впавшее в спячку чудовище, способное всех уничтожить, тогда как разумнее всего было бы оставить его в покое.
Кара и Боб попытались закончить свой поздний завтрак как обычно, но даже звон ножей и вилок по фарфору казался обоим слишком громким, раздражал и заставлял нервничать. Есть им тоже не хотелось, но они продолжали машинально отправлять в рот кусочки тоста, булочки с маслом, крошечные канапе с оливками. Время от времени Кара исподтишка косилась на мужа, думая о том, что и он, похоже, не сказал ей всей правды о том вечере. Ее это не особенно беспокоило – ведь это было в прошлом, а прошлое давно похоронено. Но, возможно, Рокко все‑таки звонил из‑за этого? Возможно, ему известно что‑то, о чем она не подозревает? Что‑то такое, что Боб продолжает скрывать от нее?
– Все в порядке, Кара. Все будет хорошо. Это пустяки.
Она резко выпрямилась и почти швырнула вилку и нож на стол. Громко звякнул фарфор.
– Вот как? И ты можешь в этом поклясться?
Боб накрыл ее руку своей и пристально посмотрел в глаза.
– Я клянусь.
Кара кивнула, но в глубине души она знала: это ложь. Просто знала, и все. Чувствовала. Видела в его блестящих синих глазах.
Джейн
Джейн и Дункан рассматривали лежащий на столе пластиковый мешок с останками. Рядом стояли доктор Квинн и трое ее студентов‑выпускников, одетые в белые костюмы, шапочки, перчатки и пластиковые фартуки.
Антропологическая лаборатория Криминалистического института при Университете Сеймур‑хиллз была оборудована по последнему слову науки и техники. Институт – любимое детище эксцентричного миллиардера‑благотворителя – финансировался из специальных фондов, которые казались бездонными, и формально представлял собой научное и учебное учреждение, что, однако, не мешало ему оказывать помощь полиции, покуда соблюдался основной принцип: студенты работают в лаборатории бок о бок со своими научными руководителями.
Мешок, в котором перевозили останки Джейн Доу, был расстегнут. Вокруг тела валялись комки подсохшей земли, мелкие камни и прочий мусор, из которого предстояло выбрать все, что могло иметь отношение к расследованию. Череп лежал чуть в стороне от скелета; сквозь отверстие в виске было хорошо видно, что черепной свод все еще плотно забит землей. Не до конца скелетированные верхние конечности были аккуратно сложены на странно широкой груди, частично сохранившейся вследствие процессов сапонизации мягких тканей. Ее все еще прикрывали полуистлевшие обрывки одежды. Ноги и оба сапога лежали в куче земли отдельно.
– Вот все, что у нас есть, – заметил Дункан. – Мешок с костями.
