Неупокоенные кости
Джейн ненадолго прикрыла глаза, вспоминая… Где‑то в доме у матери, в старых фотоальбомах, до сих пор хранился выцветший полароидный снимок, запечатлевший, как десятилетняя Джейн Мунро в ярко‑алом лыжном комбинезоне скармливает арахис канадским кукшам[1]. Утро тогда стояло погожее, ослепительно‑солнечное, и Джейн отчетливо помнила лучи света, которые, проходя сквозь витражную панель с изображением Богоматери с младенцем в задней стене часовни, окрашивались в синие, красные, зеленые и золотые цвета.
Прежде чем мысли Джейн обратились к ее собственному ребенку, она свернула и направилась к шатру, установленному над местом, где раньше стояла часовня. У входа в шатер под небольшой полотняной маркизой, с которой тонкими струйками стекала вода, дежурил патрульный в форме. Рядом с ним на шатком складном столике стояли контейнеры с комбинезонами из нетканого полотна, пластиковыми бахилами и нитриловыми перчатками.
Джейн и Дункан предъявили патрульному удостоверения. Он записал имена, отметил время и только потом кивнул в знак того, что детективы могут войти. Поставив кружки с кофе на столик, они надели комбинезоны и натянули на ноги бахилы. Комбинезоны следовало носить поверх одежды, и потому они были достаточно просторными, но Джейн застегнула свой с некоторым трудом – все‑таки ее живот стал уже довольно большим. Дункан тоже обратил на это внимание, и она почувствовала себя неловко. Напарник, в свою очередь, смутился, но поспешил взять себя в руки. Откашлявшись, он быстро сказал:
– Антрополог‑криминалист уже подтвердила, что найденные кости вне всякого сомнения принадлежат человеку. Вероятнее всего…
Он не договорил. Вход в шатер распахнулся, и оттуда вышла коренастая женщина в таком же комбинезоне, как у них.
– Привет, Джейн! Я так и думала, что это ты. Привет, Муртаг.
Коронера Дарби Уильямс (для друзей – Дарб) Джейн хорошо знала и любила. Той было чуть за шестьдесят, но она отличалась подвижностью и живостью ума, а на смуглом лице неизменно играла улыбка, ставшая чем‑то вроде ее фирменного знака. Помимо всего этого, Дарби Уильямс неизменно оставалась дружелюбной, искренней и обладала огромными знаниями и опытом. Во всех полицейских отделах по расследованию убийств ее хорошо знали и уважали.
– Привет, Дарб, – сказала Джейн.
Взгляд Дарби на мгновение переместился на ее увеличившийся живот, и улыбка на лице коронера стала чуть менее лучезарной.
– Как делишки, Джейн?
Вопрос был, что называется, с двойным дном, и Джейн остро почувствовала присутствие Дункана. Ей даже показалось, что голоса в шатре сделались тише, да и патрульный явно прислушивался. Напряжение стиснуло ей грудь тугим обручем.
– Все отлично. – Джейн кивнула в направлении входа. – Что там у нас?
Вместо ответа Дарби откинула в сторону входной клапан и провела Джейн и Дункана внутрь шатра, где ослепительно сияли укрепленные на стойках софиты, запитанные от генератора. В шатре было намного теплее, чем снаружи, и в воздухе висел густой мускусный запах свежераскопанной земли.
За годы службы в полиции Джейн отточила свой собственный порядок работы на месте происшествия. По прибытии она первым делом сосредоточивалась на теле или телах и только потом начинала осмотр окрестностей, медленно двигаясь от центра к периферии, мысленно подмечая и запоминая малейшие детали. Так ей было удобнее, к тому же этот подход неизменно приносил результаты. Вот и сейчас она первым делом направилась туда, где в неглубокой яме во влажной, темной земле виднелись кости. Они были испачканы глиной и от времени стали темно‑коричневыми. Довольно большие по размеру, кости торчали из земли под углом градусов в тридцать. Большая и малая берцовые, подумала Джейн. На них болтался высокий, явно женский сапог на клиновидной платформе‑танкетке. Рядом выступали из земли частично расчищенные командой экспертов‑антропологов ребра, чуть выше грудной клетки желтел свод черепа.
Джейн почувствовала, как по телу пробежала нервная дрожь, и постаралась успокоиться, сконцентрировать внимание на том, что она видит. Почти сразу ей бросилось в глаза, что берцовые кости были скелетированы полностью, тогда как забитая землей грудная клетка выглядела частично сохранившейся. Ребра покрывало что‑то вроде клочков потемневшей, сгнившей ткани, которая приобрела густой оранжевый оттенок, напоминавший ржавчину. Череп был лишен мягких тканей полностью. Широко открытый в беззвучном крике рот забила земля, но в нижней челюсти виднелись неповрежденные зубы. Землей были забиты и глазницы: незрячий свидетель, тщетно пытающийся выкрикнуть известную лишь ему одному страшную правду.
Вокруг неглубокой могилы, разбитой на квадраты с помощью колышков и натянутой между ними бечевки, работали три человека в белых комбинезонах. У самого края ямы сидела на перевернутом ведре какая‑то женщина, вычерчивавшая на миллиметровой бумаге подробный план раскопок. Женщина помоложе рулеткой измеряла расстояние между колышками и сообщала результаты напарнице. У дальнего от Джейн края могилы стоял на четвереньках молодой человек. Наклонившись как можно ниже, он выстукивал черенком лопаты землю вокруг ямы и прислушивался, пытаясь по звуку уловить различия в плотности почвы, чтобы точнее определить границы захоронения.
Женщина на перевернутом ведре подняла голову. Ярко‑зеленые глаза, бледную кожу густо покрывают веснушки, волосы небрежно собраны в пучок. На вид ей было лет пятьдесят с небольшим.
– Это доктор Элла Квинн из Криминалистического института Сеймур‑хиллз, – представила ее Дарби. – Раньше работала в университете Данди. А это ее студенты‑выпускники: Хаким Ахтар и Сьюзен Фреймонт.
Джейн коротко кивнула.
– Что вы можете сказать, доктор Квинн? – спросила она.
Рядом полыхнула лампа‑вспышка – Дункан достал фотоаппарат и начал снимать.
– Зовите меня просто Элла, – сказала доктор Квинн. – Что касается вашего вопроса… Пока еще рано делать какие‑то выводы. Сомнений не вызывает только одно: перед нами человеческие останки.
Голос у нее был хрипловатый, уверенный, но достаточно мягкий. Кроме того, Джейн уловила в нем легкий акцент.
Элла показала кончиком карандаша на нижние конечности скелета.
– Ковш экскаватора зацепил именно эти кости, большую и малую берцовые, и извлек их из земли вместе с обувью – женским сапогом примерно седьмого размера.
Она пристально посмотрела на Джейн.
– Сапог на танкетке.
– Это я вижу, – спокойно отозвалась Джейн, хотя ее сердце снова забилось чаще.
[1] Канадская кукша – североамериканская певчая птица.
