Неверный. Свободный роман

Нагло отпихивает меня и посасывает вторую грудь, заставляя искриться. Пальцы второй руки смыкаются на бедре, настойчиво разводя мои ноги в стороны.

Тело опаляет жаром и настойчивостью здоровяка, искренне вознамерившегося получить свое здесь и сейчас.

Нет, я ему не принадлежу. Не сдамся… Но настойчивое трение пальцев, протиснувшихся между ножек, утверждает обратное.

– Дай… – вибрирует где‑то в глотке его настойчивая просьба.

– Ты с девственницами… Никак…

Он отрывается от моих губ, чувствую себя зацелованной и едва живой, но пульсирующей всюду, особенно там, где его пальцы движутся, прокладывая себе дорожку.

– Течешь… Течешь… Хочу твою влагу на свой хер.

– Ты… с девственницами дел не имеешь! – выпаливаю.

– Так уж и быть. Сделаю одно исключение! – отвечает немедленно.

Вот танк… Его же не остановить!

– Но я… Я хотела по любви. Мой первый мужчина… Должен быть тем самым… – выдаю из последних сил.

– Все просто, Санька, – обводит мои губы пальцем и раскрывает рот, проталкивая в него два пальца. – Тебе будет с чем сравнивать, – и толкается вглубь, усиливая движения пальцев снизу. – Соглашайся, не обижу.

От умелых движений тело сладко сжимается и начинает выбрасывать из себя слишком много вспышек экстаза, изо рта вырываются смешанные стоны и возгласы удовольствия.

– Да. Да… Вот это я понимаю. Уверенное да… – выдыхает с удовольствием и устраивается между моих разведенных ног целиком, толкаясь напористо.

 

Глава 22

 

 

Расул

 

– Постой, – балаболит Санька.

– Поздно! – врываюсь языком в ее маленький, горячий ротик.

Тело сводит судорогой, пик которой приходится на возбужденный конец члена, толкающегося в узкую расщелину.

Так мягко и горячо, сука, аж скулы сводит! Так и манит ворваться сразу на полную.

Пальцы Сани беспомощно скребут мою футболку, ножки дрожат, тело натягивается. Конец только чуть‑чуть задел липкие от влаги складочки, но девчонку уже потряхивает, ведет. Взгляд становится манким, плывущим, так хочется туда, с ней, в нее, а‑а‑ар…

Я как будто… вообще никогда не трахался! Такой жар словно после длительного воздержания. И, если посчитать, сколько суток я с мелкой вожусь, на сколько дней канитель с ней развел, так и получается: воздержание, мать его, длительное. Просто охеренно длительное, пора его прекращать. Пора…

– Расул… – стонет в жарком выдохе.

Я немного подталкиваю бедрами. Приходится себя сдерживать, и это все сложнее.

Мустанг не может телепаться на низкой скорости, он создан для другого. И лишь недавняя болезнь Сани вынуждает меня деликатничать, блять.

Другую бы давно ебал так, чтобы выла, а с ней… Кто бы сказал, что Расул не спешит членом дырку наполнить, понемногу проникает, не поверил бы. Однако вот он – я, елдаком по щелочке еложу, совсем по краю, и нравится…

Нравится, как девчонка подо мной еще больше плывет, как теряется совершенно и незаметно для себя ножки все шире и шире распахивает, приглашая в себя.

Тонкие, как соломинки, ножки, раздвинуты в стороны. Она, может быть, себе отчета не отдает, но правой ножкой уже ловко мои бедра обвела, прижалась.

Раскрывается так манко…

Ее запах висит в воздухе.

Сука, не помню, чтобы мои бабы так густо и вкусно пахли. Не влажной пиздой, готовой для секса, а чем‑то вкусным… Тонким, пряным, как яркая приправа. Утыкаюсь носом в длинную шею, собираю больше запаха. Да… Да… Ее запах. Просто пониже он такой раскрытый, полный, обильный. О да, кто‑то обильно на мой хер росы напустил.

И трется.

Трется об меня голодной писюшкой. Завитки от влаги и пота блестят, балдею от того, как ее пушок касается моей кожи, нежные, тонкие волоски у писюхи. Чуть‑чуть трогаю их пальцами, пробираюсяь через завитки к клитору.

Немного нажал, теребя, Санька выгнулась, буквально наскакивая тугой дырочкой на кол, готовый ебаться.

Кажется, притормозить это не наш вариант.

Сама же голодная, а!

Последняя пауза – на ней слишком много одежды. Ее верхняя одежда отправляется рывком в сторону.

– А ты? – пьяно шепчет малыха, подкрадываясь пальцами под мою футболку.

И я, блять, бомблю от этой фразы.

Нереально бомблю!

Снимаю с себя футболку, чувствуя, как по торсу путешествуют ее тонкие пальчики, зачарованно так, несмело. Блять‑блять‑блять…

– Давай потом… – шиплю, когда от ее вкрадчивых движений сердце вот‑вот откинется.

А я еще даже головкой в расщелину не вошел, все у входа мажусь.

– Потом?

– Да‑да… Сюда иди, – жадно целую ротик, она сплетается язычком с моим, старательно двигая восьмерки.

Прямо чувствую, как она пытается за мной повторить, как ловит мой рисунок и выводит его. В школе, небось, отличницей была. Хорошая девочка с жутко мокрой, голодной писей…

– Расул! – вскрикивает мне в рот, вспыхивая телом, когда раздутая от похоти головка, раздвигает тонкие лепестки входа.

Я уже немного в нее погружался. Но то было сзади, сейчас ощущения иные, и я хочу… хочу видеть.

Поднимаюсь, опускаю взгляд…

– А‑а‑а…

Я сам стону от вида, как ее молочные губки мой темный член обтягивают.

Двигаю вперед‑назад немного, под чмокающие звуки нереально мокрой писи.

Кайф.

Сумасшедший.

Даже головкой дразнить, понемногу ныряя, нравится.