Неверный. Свободный роман
Ну и самомнение у придурка! Надо же, святоша нашелся…
Хотелось что‑то сказать, но я крепко‑крепко сжала челюсти.
Если его игнорировать и вести себя, как будто ничего не было, он отстанет.
Равнодушие надоедает.
Игнор и равнодушие, равнодушие и игнор.
Но Мирасов сверлил меня жуткими глазищами.
Как можно игнорировать такой взгляд?
От него в грудной клетке воздух спирало, нечем было дышать и сердце стрекотало, как сумасшедшее…
К счастью, появились еще выпивохи‑завсегдатаи, и я поспешила к ним, но вдруг…
Мой локоть оказался захвачен в цепкий плен сильных пальцев, спины коснулись пуговицы рубашки Мирасова. Жутко ледяные, а сам он – горячий.
Эта игра на контрастах выводила из равновесия.
Ему ничего не стоило со мной поиграться и загнать в ловушку!
– Трусишка? Казалась такой бойкой, Санька! – тихо пророкотал в мои волосы. – Сегодня в девять. Отказ не принимается. Пошла!
* * *
«В девять!»
К черту его… То есть к сородичам.
И до девяти осталось всего‑ничего.
Сбежать?
Но как же подписанные бумаги?
Может быть, ничего подписывать не надо было?
Или моя корявая подпись не будет считаться моей?
Голова разболелась от этих мыслей и переживаний…
Еще и мама ответила на сообщение, прислала голосовое, голос уставший, жаловалась на зубную боль.
Я перезвонила ей, завернув в коридор, ведущий в служебные помещения.
– Мама, привет. Как дела? Что у тебя с зубом?
– Разнылся, проклятый. Анальгинку положила, не помогает что‑то…
– Мама, давно пора лечить. Я же деньги отправляла два дня назад. Ты говорила, сегодня пойдешь. Не дошла, что ли? – спросила я, жуя зубочистку.
– Да так… Потом схожу. Ничего, само пройдет.
– Ма, не пройдет. Ты чего ждешь? Флюс начнется. Чтобы завтра пошла…
Мама замялась, суетливо заверила, что сходит, а потом вдруг перескочила на тему засолок соседки, которые были очень вкусными.
Я почуяла неладное.
– А ты чего тему меняешь, ма? Ну‑ка… Ты завтра зуб свой больной лечить пойдешь? С утра! Я тебе позвоню…
– Сашенька… – вздохнула она.
– Господи, – простонала я. – А‑а‑а… Мама, ну нет… Нет… Только не говори, что ты этому огрызку опять денег дала.
– Сашенька, это твой отец!
– Обсос, огрызок, утырок вонючий! – повысила я голос. – Ма, сколько можно?! Ты, блин… Я в шоке просто! Он тебя кинул, к шалаве под юбку нырнул, а ты ему еще и деньги даешь. Деньги, которые я тебе прислала. На лечение, блин! – завопила.
– Сашенька, не кричи. Не чужие же люди…
– А‑а‑а… Так что у не‑чужого случилось на этот раз? Понос, золотуха? Или…
– У твоего братика по отцу серьезное отравление. Саш, это тебе не прихоти какие‑то.
Я отупело уставилась в стену напротив невидящим взглядом. Либо мама слишком добрая и до сих пор отца любила, либо я слишком злая. Но не испытывала я ни капли раскаяния.
– Извини, ма. Мне пора. Что со своими зубами делать, сама решай. Может, Александр Николаевич сподобится? – назвала отца по имени‑отчеству. – Да поможет? Ну, не чужие же люди, в конце концов!
Дышать было нечем, вышла на улицу, дыша холодным воздухом.
Тупая, бессильная злость мутила изнутри.
Сколько денег я домой отправляла, думала, мама подкопит, ремонт сделает, здоровьем займется.
Каждый раз одно и то же!
Отец все до копейки вытаскивал. Смазливая рожа, красивый голос – любимчик женщин. Никак мама ему не могла отказать! Выходит, что он не только мать доил, но и меня – тоже.
Не гнушался, все своей шалаве таскал. Приворожила она его, что ли?
Надоело…
– А он такой, представь… Ага, да… – послышался смех Лерки.
Та в самых сочных красках рассказывала подружке подробности сегодняшнего происшествия, только по ее словам выходило, будто Мирасов ее чуть не трахнул, и только курица какая‑то отвлекла.
То есть я…
Я хохотнула, Лерка услышала и обернулась.
– Чмоки‑чмоки, – попрощалась с подругой и походкой от бедра направилась ко мне. – Ну?
– Что? – огрызнулась я.
Лерка затянулась сигареткой и наклонилась, выпустив струю дыма мне в лицо.
– Видела я, как ты на Мирасова смотришь. Учти, будешь свой мелкий зад под его член подставлять, я тебе глаза выцарапаю.
Глава 6
Расул
