Никто не узнает

– Инесс! – громче повторила мама, и я все же остановилась, запредельно медленно поворачиваясь в ее сторону.

– Слушаю, – бесстрастно выдала в ответ.

Спорить, а тем более пререкаться не было смысла. Я ничего к ней не чувствовала.

Мне не было больно, когда она с осуждением смотрела на мой внешний вид.

Мне не было больно, когда она лепетала о дочерях своих подруг с восторгом.

Мне не было больно, когда она ругала меня за книги, которые я читаю.

Мне также не было больно, когда я плакала каждое лето, чтобы меня не отправляли меня в Неаполь, а она даже глазом не моргнула.

Мне никогда не было больно.

Не припомню, чтобы мы с ней могли сплетничать, болтать по ночам и хихикать. У нас не такие отношения. Больше похоже на дрессировку кота и его хозяина. При этом, думаю, к коту обращались бы ласковее меня.

Про папу…просто промолчу.

Все пятнадцать лет моей жизни, мамы и папы не было в моменты, когда они были мне так нужны. Они просто не участвовали в ней.

– Оденься нормально к ужину, – вновь ее карие глаза, такие же как и у меня, прошлись по моей одежде. – Не спускайся в этой пижаме.

– Хорошо, – скучающе зевнула, все равно зная, что сделаю свое.

Мама развернулась и шикарной осанкой направилось вон, но остановилась на пол пути.

– А еще, – приподняла она указательный палец, – Завтра нас в гостях ждет Карло с женой.

– У меня вокал, – напомнила я.

– Его подвинешь, – махнула она рукой, – Женщины синдиката собираются у них дома.

– Я не могу подвинуть.

– Подвинешь, – мама запечатала слова выразительным взглядом, и ушла, не давая даже выразить возражение.

Злая на весь мир, побежала быстро по лестнице на третий этаж, дошла до своей части особняка и закрыла дверь. Так громко, что содрогались стены. Но громче был выстрел, что разразился в лесу и донесся до меня сквозь открытое окно. Тело сжалось от жути происходящего.

Подбежала к стеклу, смотря как вороны разлетаются в небе. Я не знала этой девушки совсем, но что‑то в груди медленно опустошалось, словно на курок нажала я. Что чувствовал брат? Осталось ли хоть толику чувств в его душе?

Но все оказалось совершенно не так. Брат зашел в дом с этой девушкой на руках. Живой. Девушкой.

С этого момента жизнь в особняке изменилась от слова совсем. Наш дом чуть не спалили в тот же день. Когда мама бегала, задыхаясь от дыма, я смеялась смелости этой девушки, и поняла, что однозначно с ней подружусь.

Так и получилось. Мы с Андреа нашли общий язык. Вместе тусили, она с удовольствием слушала мою лепету о книгах и сплетни про женщин других кланов. Брат часто просил приглядеть за ней в его отсутствие, что я и делала с удовольствием.

Прошло почти два месяца, и вот, мы все собрались в клуб. Теперь не я одна девушка в их четверке. Наша компания вошла в клуб «Caduto», славившийся своей секретностью. Здесь сливались самый значимые люди клана, что чаще всего хотели конфиденциальности.

Вдохнула полной грудью, когда оказалась в любимой атмосфере.

Громкая музыка заглушала все. Особенно мое глухо бьющееся сердце при виде господина адвоката, что шел справа от меня. Три месяца. Именно столько мы делали вид, что тогда ничего не было. Тристан продолжал насмехаться надо мной, как делают это все старшаки, и делал он всегда, а я давала отпор, пытаясь скрыть глупый восторг в глазах. Я уже сомневалась в реальности произошедшего. Я правда поцеловала Тристана?

Сейчас он был в шикарно сидящих на его заднице черных брюках и такого же оттенка рубашке, раскрыв первые две пуговицы, что демонстрировали серебряную цепь на его шее. Такую же, как и на его запястье.

Брат взял за руку жену, собственнически проходясь по ней взглядом. Андреа подняла подбородок. Меня восхищала ее стойкость. Она не опустила свою голову ни раз, пережив столько. Я не могу сказать, что в их отношениях с братом все было гладко. Девушка уйдет совсем скоро, как только Марко де Лазара окажется на том свете, но смотря в глаза брату, что сверкали удовлетворенным блеском, не могла в это поверить. Неужели все так легко закончиться?

– Инесс на тебе, – кивнул брат Тристану, спускаясь с женой по лестнице, – Не давай ей пить.

Закатила глаза, и толкнула в плечо Каира, что начал смеяться. Я знала, что Тристан не пил, так как завтра у него была важная встреча с братом и поставщиками товара в Нью‑Йорк, но Каиру и Габриэлю не мешало напиваться до полу смертного состояния, как только мы расположились за своим столом на красивых матовых диванчиках.

Мне достался апельсиновый сок, чему я надула губы. Нет, я не пробовала алкоголь высокого градуса, как это сейчас делала например Андреа, но от пива не отказалась бы. Благо, я была не одна. Тристан пил воду, глядя на танцующие тела в клубе. Женские, черт возьми тела.

Внутри что‑то горело из‑за этого. Он никогда не посмотрит на меня так, как на большую половину милф в клубе. От этого осознания хотелось содрать с себя красивый топ, который когда‑то заставила купить меня Джулс. Я не хотела признавать, но где‑то в глубине души жаждала его внимания. Чтобы он улыбнулся, посмотрел на меня.

Но это не так. И никогда таким не будет.

От этого кровь в жилах скипала, как и от осознания, что Тристан танцевал с другой, пока Андреа и Даниэль развлекались рядом.

– Это не приведет к хорошему, – неожиданно заявил Габриэль, подтягивая скотч с кристально прозрачного бокала. Он следил за моим взглядом. Резко отвела глаза, подтянув трубочку к губам.

– Не поняла, – решила поиграть в дурочку.

– Ты прекрасно все поняла, синьорина, – усмехнулся Габриэль, – Я знаю тебя с пеленок, когда ты еще и задницу не умела самостоятельно подтирать. И могу прекрасно отличить, когда ты злишься, а когда чуть ли не давишься своими слюнями, смотря на него. Все это замечают, твой брат тем более. Но пока он думает, что ты ребенок и балуешься, но это совсем не так, да?

Сердце забилось сильнее при упоминании Даниэля.

– Это пройдет, – сказала сдавшись, – Всё когда‑то проходит, не так ли?

– Сделай это быстрее, чем он разобьет твое сердце, – Габриэль чокнулся об мой стакан и по‑теплому улыбнулся.

И тут понимание озарило меня: я смогу разлюбить и жить дальше, только если Тристан Костано разобьет мое сердце. Или я сделаю это самовольно.

***

Тем вечером над Сицилией прогремела гроза, полил дождь и поднялся ветер. Самое то для разбитого сердца.

Дома не было никого, кроме меня и Джулсии. Родители уехали на благотворительный вечер, Дэн и Андреа вместе с Каиром и Габриэлем на похороны Мартины Романо, сестры Андреа. Сегодня и свершится наказание Марко де Лазара за содеянное.

Я сидела на подоконнике, когда написала Тристану, задержав дыхание.

Я: Хей, привет :) Мне нужно тебе кое‑что сказать. Можешь приехать?