Никто не узнает

– Ты испугал меня, – выдыхая произнесла я, глядя сквозь щель между книгами, чтобы уловить голубые глаза господина адвоката.

– Desole, toxique, – улыбнулся Тристан, и внутри что‑то защекотало.

Он всегда удивлял меня своей улыбкой. У него были удивительно белые и ровные зубы. И чертовски сексуальная улыбка, являвшейся некой изюминкой. Она завораживала, как и кристально небесные зрачки, что были редкостью в наших краях.

– Я не понимаю тебя.

– Я сказал: извини

– Но там два слова, – возобновила шаги вдоль длинного проема между стеллажами, что сделал и Тристан.

Мы так и шли вместе, разделенные одними книгами.

– Второе останется секретом, – последовав моему примеру, Тристан провел пальцами по корешкам книг, – Выучишь французский, переведешь.

– Так от кого спас тебя мой брат? – ноздри защипало, а глаза стали влажными, вспомнив о Даниэле.

Я так скучала по нему. Тосковала по нашим разговорам посреди ночи, когда мы сидели на кухне с горячим шоколадом и печеньями Джулсии. Мне не хватало его заботы, его бурчанья и даже молчаливого присутствия рядом. Прошло почти пять лет, как я не видела его. Он не позволял приходить к нему в тюрьму, за что мало было его задушить. Даниэль был слишком упрямым.

– От местных бандитов, – Тристан шагал медленнее, чтобы быть наравне со мной, – Я заканчивал юридический и приходил сюда заниматься. Задерживался допоздна, как и в ту ночь. Кто‑то подкараулил и накинулся на меня, желая вынуть деньги. Их было пять или семь, уже не помню, но давать им деньги я не собирался.

– Брат оказался там? – догадалась.

– Он проезжал мимо, остановился и вышел из машины. Видела бы его спокойствие, когда он сказал: «Я Даниэль Конселло, и, если вы сейчас не отстанете от парня, я заберу вас с собой в ад».

Я рассмеялась, прижимая свои вещи ближе к телу. Жутко захотелось обнять брата.

– Очень похоже на Дэна.

– Да, точно. Тогда я удивился, как все разбежались, а Даниэль, сказав, не шляться в такой богатой одежде по переулкам, уехал.

– Как вы потом с ним встретились? – наконец узкий коридор из книжных стеллажей пришел к концу, и мы остановились в приятном светлом пространстве с круглыми столиками вокруг.

– Нашел его в одном из баров клана.

– Почему ты решил стать частью клана?

– Parfois, il vaut mieux ne pas savoir certaines choses, toxique, – снова французский, заставивший меня, нахмурится. И опять это ехидное «toxique».

– Мне включать переводчик? – помахала своим телефоном, ни черта не понимая.

– Порой, лучше не знать некоторых вещей, – перевел Тристан.

Жизнь Тристан до «Corvi» оставалась для всех тайной. Никого и не интересовало, ведь входя в клан ты забываешь о прошлом от слова совсем. Но мне была интересна сущность нашего адвоката. Я правда хотела проникнуть ему под кожу и узнать обо всем. Порой, казалось, это была сумасшедшая одержимость.

Сейчас же все было иначе. Инесс Конселло не собиралась унижаться перед Тристаном. Я больше не любила его, и не собиралась. Мне просто захотелось поиграть с ним, пока есть такая возможность.

– Я принесла информацию, которую собирала эти…

Не успела договорить, как тут же эти бумаги оказались в руках Тристана, а после вовсе в урне с кипой других бумаг.

– Эй! – сорвался с уст возмущенный крик, – Я столько собирала все это, – топнула ногой, заставляя гольф на правой коленке скатиться еще на пару дюймов.

Мама бы закатила глаза моей чрезвычайной эмоциональности и нелепости.

– Интернет? Ну уж нет, – нахмурился Тристан, подойдя к одному из столов, и взяв стопку книг, – Вот то, что нам нужно, – он вручил всё добро мне, и поднялся на второй этаж, выполненный в стиле больших и широких балкончиков, по кругу всего помещения. Я двигалась за ним придерживая книги подбородком, и сжимая в руках ремешок сумочки, который выскальзывал.

– Ты настоящий сукин сын, прошу заметить, – закряхтела, поднимаясь по лестнице наугад, ведь запросто не видела ничего под ногами.

– Да, я такой, – вальяжно растянувшись на одном из кресел, Тристан улыбался, пока я несла стопку к нашему круглому столу и поставила перед ним.

– Хотелось бы врезать тебе этой книгой, – замахнулась литературой девятнадцатого века, глядя на Триса, – Вот только книгу жалко.

– Так я и думал, – сощурился Тристан, – Давай приступим.

Следующие два часа мы провели за разбором информации. Я любила читать, но это было скучным заданием, когда на страницах нудная биография писателей, а не горячие парни на мотоциклах. Господи, почему я подумала о горячих парнях?

Тристан сидел напротив. Мы не разговаривали. Иногда я слышала, как он читал вслух, и объяснял некоторые слова на французском. В какие‑то секунды наши взгляды пересекались, как и ноги под столом. Тристан заказал нам кофе, которое я выпила с превеликим удовольствием, и немного отвлеклась от вычитывания. После писала интересную информацию в свой красивый коричневый блокнот, обклеенный стикерами. Господин адвокат следил за каждым моим движением из‑под страницы книги, которую держал перед собой.

Тишина была громкой для нас. Может только для меня, ведь казалось, что Тристан слышал все мои мысли. Например, как я думала о его губах, когда они соприкасались во время чтения про себя. Или как сексуально его пальцы касались этих самых губ, после переворачивали страницы. А может как он говорил на французском? Я наслаждалась его языком. Французским, чертовски превосходным языком.

Спустя еще час, мой живот заурчал. Слишком громко для пустой библиотеки в десять часов утра, где были только я и Трис. Он услышал. Поднял взгляд, что сделала и я, а после его уст коснулась улыбка.

– Думаю, на сегодня хватит, – Тристан убрал книгу на стол и закрыл, – Покушаем?

– О, боже, – застонала, пристав с места и чувствуя, как захрустела спина, – Я готова слопать слона.

– Да, я слышал, – господин адвокат собрал весь бардак за нами, усмехаясь.

– Я передумала, съем тебя, – стрельнула молнии в его сторону, поднимая гольфы, – Надеюсь ты не пресный.

– Можешь попробовать, – ехидная улыбка прорезала губы мужчины, а потом застыла на его лице, словно только сейчас до Тристана дошел смысл сказанного. – Черт, забудь. Здесь вблизи есть хорошая кофейня.

– Но, мы не можем выйти с главного входа, – сделав вид, что не обратила внимание на предыдущий диалог, посмотрела на Тристана, – Баро, мой водитель, ждет снаружи. Мама…она не знает, что я занимаюсь с тобой. Никто, вообще‑то не знает, – нервно почесала место за ухом, что делала всегда, когда проживала слишком яркие эмоции. Например, смущение за то, что рассказываю Трису, как скрываю наши занятия.