Никто не узнает

Sarа perché ti amo

Так будет, потому что я люблю тебя

Уловила, как Тристан смотрел на меня. Улыбаясь и хлопая, как это делали остальные, пританцовывая и свистя. Мой голос распространялся дальше и дальше, что в переулок забегали и с другой стороны. Люди в кафе выглядывали из своих столов и подпевали. Николь улыбалась рядом с Тристаном, глядя на меня.

E vola, vola si sa,

И лети, лети, всем известно,

Sempre più in alto si va,

Что всё тянется вверх,

E vola, vola con me,

И лети, лети со мной,

Il mondo è matto perché

И почему‑то мир сошёл с ума,

E se l'amore non c'è

Если нет любви,

Basta una sola canzone

Хватит одной лишь песни,

Per far confusione fuori e dentro di te

Чтобы вызвать смятение снаружи и внутри тебя

Хватило одной песни, чтобы заставить меня забыть про тоску и печаль внутри. Забыть об одиночестве, которое я ощущала каждый день. Заполнить пустоту, жаждущую родительской любви.

Когда у меня будут дети, я буду пытаться всеми силами подарить им свою любовь, вне зависимости от мира, в котором мы живем. Я не буду отрубать их крылья. Я позволю им летать.

***

Валентин Кизаро. Мужчина, намеревающийся стать моим мужем.

Впервые я увидела его на открытие казино своего дяди Карло. Отец силой потащил меня туда, сказав, что стоит познакомиться с хорошим кандидатом на роль моего жениха.

Помню, как яростно пыталась противостоять. И даже думала, что убегу, если выйдет такая возможность. Но знала, что это было глупо. В вечер нашего знакомства, я напрямую сказала, что не хочу этого брака, и в целом становится чьей‑то женой, и скорее, мы убьем друг друга, нежели заживем рука об руку.

Я была зла на весь мир. На папу, маму и Тристана Костано. Я возненавидела всех мужчин этого света и откровенно пыталась послать Валентина.

Валентин тогда рассмеялся, чем сильно удивил.

– Я, если честно, сам не горю желанием обзаводится женой, но мне нужен этот союз.

Никогда бы не согласилась на это, если бы наш брак не шел в нашем деловом заключении. Я выйду за него замуж, и взмахну крыльями, живя отдельно от него, занимаясь пением и своей жизнью, пока Вал будет строить свое положение в клане, которое даст ему брак со мной.

Кроме того, именно благодаря этому, я поступила на филологический факультет и училась. Это было условие, которое я поставила отцу. Либо я соглашаюсь на брак и учусь, либо убегаю из этого чертового дома и позорю всю семью. В этом году уже заканчивала учебу. Желание, которое я осуществила.

Вот и все. На публике мы были красивой парой, ожидающей помолвки. Лицемерно улыбались всем. Показывали родителям покорность, скрывая за этим идеально спланированный план.

Через месяц состоится наша помолвка. Я тянула с этим столько лет, и вот настал тот час. Сегодня мама пригласила семью Кизаро на ужин, и, пока я сидела в комнате, печатая информацию, которую записала в блокнот, она ютилась на кухне с самого утра.

Я пришла домой после занятий Тристана ближе к обеду. Мама снова проявила вежливость, сказав, что учеба мне не нужна, и я занимаюсь не нужной мне работой.

Не постучавшись, она зашла в мою комнату, ни на секунду не думая о личном пространстве.

– Ты выбрала, что наденешь на ужин? – спросила великая Кристиана Конселло, стуча своими шпильками.

– Во‑первых, ты забыла постучаться, – выдохнула, не отрывая взгляда от монитора, – Во‑вторых, я надену, что захочу.

– Я не позволю надеть тебе тот наряд для трассы, – мама закатила глаза, схватившись за голову.

Снова губы растянулись в довольной улыбке. Наряд на мое двадцатилетия произвел должное впечатления среди женщин клана и для их сплетен, как и для проекта восхищения других мужчин, а еще приступа Кристианы Конселло. Она была готова упасть пластом прямо посреди ресторана.

– Намекаешь, что я шлюха? – приподняла вопросительно бровь.

– Ради всего святого, не выражайся, – раздраженно схватилась мама за голову, – Такие слова!

– Мама, просто перестань, – надула щеки от усталости, – Ты не можешь контролировать каждый мой шаг. Я не твоя собственность.

– Ты моя дочь, – твердо заявила она, – И я имею право…

– Вот именно, мама, – моему терпению пришел конец, когда встала с кресла, поворачиваясь к ней, – Я твоя дочь, а не ручной песик, которого ты пытаешься приручить гавкать по приказу. Я человек, и хочу свободы, поэтому да, выйди из моей комнаты, – злобно зашагала к двери, открыв и указав наружу, – И оставь меня в покое, я готовлюсь к экзамену.

Мама застыла. Ее бездушные глаза треснули, когда она взглянула на меня. Я могла бы ее выслушать. Понять, если бы она попыталась поговорить со мной, а не кричать и приказывать.

Сколько себя помню, мама обожала Диего. Она любила и пылинки сдувала с брата. И я, по правде, завидовала ему. Пока Инесс, боясь темноты, не смыкала глаз в пансионе, будучи шестилетней, Диего был дома рядом с родителями. Ребенком я злилась и завидовала ему, но со временем поняла, что Диего и Даниэль единственные, кто любят и ценят меня. Они часто прилетали в Неаполь, и задаривали меня шоколадками. Даниэль на одну из встреч принес мне телефон, и сказал, что, когда по ночам я боюсь, могу ему звонить.

Помню, как прятала мобильник под кроватью, чтобы воспитательницы не заметили, и каждый день звонила братьям. Мы много говорили, прежде чем я засыпала и просыпалась с телефоном у уха.

Мои братья стали опорой для меня. Я потеряла Диего, и мое сердце все еще заливалось кровью, когда вспоминало о нем. Сейчас и Даниэля не было рядом. Я не могла звонить ему по ночам, чтобы поболтать, когда боялась темноты. И даже шоколадки мне никто не приносил.

– Семья Кизаро приедут к семи. Спустись к этому времени, – кинула напоследок мама и вышла.

Я захлопнула дверь, а после прислонилась к ней, делая глубокий вдох. Обида сдавила горло, и одинокие слезы потекли по щекам, которые быстро стерла.

Взяв телефон, открыла наш чат с Джулс.

Я: встретимся как всегда?