Никто не узнает

– Блин, я не могу ее найти, – буркнула она, уверен, надув губы, – Надеюсь, эта глупышка не собралась отдавать девственность тому кудрявому.

Господи, что она несет?

– Слушай, не уходи никуда, я еду. По возможности, не теряй девственность с кудрявыми, как эта делает твоя благородная подруга.

– Вот откуда тебе знать? Может я давно ее потеряла, – смеялась Инесс, – И не надо приезжать! – запротестовала она, – Я видеть тебя не хочу! Ты – слишком…уф, ты просто слишком, господин адвокат.

– Ты тоже, toxique.

– Опять, я тохи что‑то, переведи, ради всего святого!

– Не хочу, – и почему моя улыбка была такой дурацкой, словно у пятнадцатилетнего мальчишки? – Лучше скажи, что ты сейчас делаешь? – спросил в надежде, что до глупых поступков не дойдет, и я успею забрать эту занозу раньше, чем произойдет что‑то серьезное.

Я должен был оповестить Габриэля. Сказать об этом. Но малой влетит. Для всего мира она была принцессой. Шикарной оболочкой. Но никто не видел, что творилось за пределами этой оболочки.

Ежегодные гонки начинались в августе. Каждый год это было шикарное событие для молодежи, к которой я уже не относился. Но все еще помнил, как впервые оказался на них с Даниэлем, Диего, Габриэлем и Каиром.

В тот день я был посвящен в клан. На предплечье все еще неприятно зудела татуировка, а шум и разврат, которые творились вокруг были таким непривычным зрелищем. Мы напились так, что я две недели не мог смотреть на алкоголь. Пустился во все тяжкие. В прямом смысле этого слова.

На высокой скорости доехал по давно знакомому маршруту. С визгом нажал на тормоза около трассы, разгоняя толпу малолеток, столпившихся среди победителей. Моя машина захватила всеобщее внимание, как и я вышедший из нее.

– Инесс Конселло, – заявил, глядевшим человечкам, – Где она?

Люди отошли в стороны, открывая вид на зрелище, свидетелем которого, мне наверняка не стоило становиться. Особенно моему неудовлетворенному дружку. Святые угодники. Я был готов закопать себя прямо здесь, посреди этой толпы и Инесс, танцующей на крыше ярко‑зеленого внедорожника, размахивая бедрами в чертовски манящей мини‑юбке. Парни свистели, хлопая и пожирая малую взглядом. Их слюни уже касались пыльной дороги под нами, и мне так яро захотелось упечь их всех за решетку.

Но я был восхищён уверенностью и непоколебимостью младшей Конселло.

– Ты кто? – с вызовом спросил темноглазый брюнет в объятиях девушки, сидящей на его красной Porshe, – Инесс сегодня отдыхает.

– Я тоже, – бросил в ответ, направляясь к звезде сегодняшнего вечера, что совсем меня не замечала.

Внимание малой было сфокусировано только на себе. Конфетка двигалась как анаконда. Абсолютно все становились жертвой ее плавных движений, ехидной улыбки на красных губах и ауры, окутывающей тебя, словно что‑то горячее и тягучее.

Немедля, полез к ней, на крышу авто. Только тогда пьяные карие глаза с выразительными кошачьими стрелками заметили меня.

– Ух‑ты, – улыбнулась Инесс в своей хитрой манере, – Пожаловал сам Тристан Костано, – распростёрла она объятия, указывая на мою персону.

Инесс Конселло была той самой Марленой, о которой пелось на фоне.* Она затмила всех остальных на этом многолюдном поле.

(Марлена – собирательный образ, придуманная лирическая героиня группы «Maneskin». Дамиано говорит о ней так: «Это женщина, символизирующая красоту, свободу выбора, убеждений и стиля. Мы попытались представить ее лицо, имя и голос. Марлена – это свобода, страсть, все то, что мы хотим показать. Это одна большая душа, которая состоит из четырех наших».)

– Именно, toxique, – сделал еще один шаг, и неожиданно для нее самой, притянул за талию.

Инесс ни на секунду не растерялась. Ее карие глазки горели азартом.

– Потанцуем? – прошептал ей на ухо, начиная двигаться под такт песни.

Мое колено оказалось между бедер малой, что без стыда обвела его своими ногами, прижимаясь теснее. Она закинула руки на мои плечи, начиная танцевать в паре с моим телом.

E adesso, giuro, faccio le valigie

А теперь, клянусь, я соберу чемоданы

Scappo via dalla dolce

И сбегу от милой…

 

Marlena, Marlena, sì portami a ballare stasera

Марлены. Марлена, да, возьми меня на танцы сегодня вечером, Марлена.

Marlena, Marlena, sì portami a bailar

Марлена, Марлена, да, возьми меня потанцевать.

Подушечки пальцев горели на ее талии. Кровь в жилах бурлила так сильно, что намеревалась оставить меня мертвым. Черная лента на хрупкой женской шее так и манила потянуть за нее и…впиться в аккуратные кровавые губы. Завладеть ими. Выпить до дна этот яд, и плевать, что смерть не оставит тебя ждать.

– Вы возбуждены, господин адвокат? – Инесс хитро прищурилась, двигаясь еще ближе.

Ее оливковая кожа покрылась блестящим потом. Она была так близка, что приятный запах оккупировал мои легкие. Этот аромат ассоциировался у меня с кислой, но сочной черешней. Немного свежести летнего дня, кислинки и сладости в конце. Это точно подходило Инесс Конселло. Так божественно, что хотелось провести языком по ее соленой коже.

Я был трезв, как стеклышко, но ощущения, словно пьян в стельку именно я, и только Инесс владела ситуацией. Владела мной, как маленьким мальчиком. Маленьким тридцати трехлетним мальчиком, которого на поводок взяла двадцатилетняя малолетка, мать твою.

– Я слишком хороший игрок для твоих игр, toxique, – самодовольно улыбнулся ей, – Ты ничего от меня не получишь.

– Уверен? – Инесс резко повернулась в колыбели моих рук так, что ее ягодицы коснулись моего члена.

Она двинула бедра по кругу, и я, черт возьми, был готов наплевать на все принципы, и нагнуть эту задницу прямо здесь.

– Ты сумасшедшая, – терпение пришло к концу. Спрыгнул с внедорожника, потянул малую к себе и закинул на плечо. Она ахнула, когда встретилась лицом с моей спиной.

– Я пьяная, – усмехнулась toxique, – Например, в жизни никогда не сделала бы так, – и неожиданно чертовка сжала мои ягодицы, впиваясь в них своими ногтями.

– Сумасшедшая, – выругался, хлопнув ладонью по женскому бедру в ответ.

– Завтра я этого не вспомню, – хихикнула Инесс, пока я проходил сквозь пьяную толпу, следящую за нами в немом интересе.

Открыв машину, закинул малую на заднее сиденье. Она улеглась, раскрепостившись как в своем доме.