Никто не узнает

– Кто ты? – появился передо мной хозяин той красненькой Porshe, – Отдай девушку. Она под моей ответственностью.

– Как тебя зовут? – выдвинул бровь, захлопнув свой авто, пока Инесс не решилась на побег.

– Антонио, – заявил парень, сделав шаг в мою сторону. Он явно был готов вытянуть Инесс, если было бы нужным. Надеюсь, он просто друг и любит свою спутницу, стоящую за его спиной.

– Так вот Антонио, – сжал его плечо, пытаясь быть вежливым, – Тристан Костано, будем знакомы, – вытянул ладонь, и услышав мое имя Антонио ответил на приветствие, – Адвокат «Corvi», еще вопросы?

Паренек отошел на шаг.

– Окей, я подумал, ты ублюдок, – усмехнулся Антонио, – Рад был познакомиться, Синьор адвокат, – отчеканил он, уже менее напряженный.

– Поздравляю с победой, – поздравив и кивнув на прощание, сел в автомобиль, сразу дав по газам. От шума вокруг напрягалась голова.

Инесс тут же приняла сидячее положение на заднем сиденье, немного пошатываясь.

– Куда ты меня везешь? – зевнула она, – И почему я сзади?

Ни на секунду не заботясь о том, что мы в дороге, конфетка пересела на переднее место, толкая меня в плечо и марая своими ботфортами салон, за что уже хотелось выбросить ее с окна.

– Так лучше, – счастливо выдохнула она, а после резко перевела взгляд в мою сторону, – Ну так что, – хлопнула себя по бедрам, – Как ваши дела, господин адвокат?

– Отлично, – ответил сдержанно.

Не считая мои напряженные яйца.

– Скажи что‑нибудь на французском, – надула губы Инесс, глядя своими щенячьими глазами. И я готов был отдать должное ее стрелкам. Они были идеальными. – Обожаю твой язык, – прикрыла она рот ладонью, смеясь над самой собой, – Ну…этот…французский язык.

– Что? – недоумевал, сдерживая смех.

– Ничего, ты красивый, – она ущипнула мою щеку между указательным и средним пальцами, словно маленькому ребенку, – И старый, – снова захихикала девушка.

– Еще никогда меня так не хвалили и не оскорбляли одновременно, – усмехнулся, отодвигая щеку от плена конфетки, – Старый, но никто не жалуется, – добавил, между прочим.

– Говорят потенция с возрастом плохая, – Инесс нахмурилась, откидываясь на сиденье и строя такое серьезное лицо, будто мы обсуждали проблему мирового масштаба, – Правда?

– Говорят мозги с возрастом могут не появиться, правда?

– У меня есть мозги, – отвернулась конфетка, зевнув снова и прикрыв веки. – И сердце, и почки, и печень, и много чего еще.

– О, уверен, у тебя всего предостаточно, – не смог сдержать смеха.

– Ага, – голос малой становился все тише и тише.

Инесс уснула на пол пути к дому, и следующие пол часа езды прошли под ее тихие сопения. Заехав на свою территорию, заглушил мотор. Малая спала, явно уйдя в глубокий сон. Я смотрел на ее длинные ресницы, трепетающие во сне, приоткрытые невероятно манящие губы, растрёпанные волосы и грудную клетку, что вздымалась при каждом вздохе. Захотелось стукнуть себя по голове за то, какое влияние на меня это производило.

Еще пять лет назад, когда она также спала пятнадцатилетней в салоне моего авто, и подумать не мог, что скоро, в моем понимание эта девушка будет не просто сестрой моего друга, а плодом всех извращенных мыслей.

Понес ее домой на руках. Девчонка что‑то шептала под нос, раздраженно морща его, не удосуживаясь проснуться. Криспи выбежала нам навстречу, и залаяла, указывая в сторону панорамного окна, выходящего на море.

– Хорошо, мы погуляем, малышка, – пообещал собаке, но недовольная ответом, Криспи залаяла громче.

– Ты умеешь гавкать, господин адвокат? – улыбнулась Инесс во сне, пытаясь найти меня пальцами, – Давай еще.

– Ага, сейчас, – усмехаясь ее глупостям, уложил на застеленную постель гостевой комнаты на первом этаже.

Малая надула губы, вцепившись в мой затылок. Она так резко притянула к себе, что наши лбы почти соприкоснулись, а Криспи продолжала протестовать.

– Вкусно пахнешь, – хихикнула Инесс. Очень давно я уже слышал эти слова.

Конфетка сделала глубокий вдох и неожиданно, словно кошка, мурлыкая, провела носом по моей щеке.

Ладони на ее талии сжались сильнее. Прикрыл глаза в безмолвной войне, пытаясь не поддаться искушению и мурашкам, что побежали по телу. Merde (фрн. Дерьмо), что за всплеск гребаных гормонов?

– Хватит приставать, toxique, – аккуратно отцепляю от себя эту домашнюю кошечку, и иду снимать ее обувь.

Разуваю левую ногу, после перехожу к правой. Не успеваю стянуть кожаные ботфорты до конца, как Инесс сбрасывает обувь сама, чуть не оставив меня без зубов. Затем заставляю снять ветровку, ведь не уверен, что она не запутается и не задохнется в ней ночью.

– Вы что, раздеваете меня, господин адвокат? – сонно промямлила Инесс, – Брат выйдет из тюрьмы и отрежет тебе яйца, – икнула она, оставшись в одном полупрозрачном черном лифе.

Отвел взгляд, держась подальше. Инесс перевернулась на живот, и обняв ногами подушку, с удовлетворенным выдохом замерла, найдя удобное положение.

Оставив гостью в покое, направился к выходу.

– Господин адвокат? – прозвучало в тишине.

– Тoxique? – отозвался у порога.

– Ничего, просто так.

Сказанное заставило тепло улыбнуться. Я не понимал Инесс. От слова совсем. Не понимал реакцию своего тела в ее присутствие. Оно словно магнитом тянулось к ее прикосновениям, голосу, запаху и даже возмущениям. Не понимал своих эмоций, раскрывающихся рядом с ней. Я и забыл, каково это, улыбаться благодаря женщине.

– Спи, малая, – прикрыл дверь, выключая основной свет.

Криспи тут же подбежала ко мне, вцепилась в манжеты моих джинс зубами и начала тащить к выходу на террасу.

– Что там, Криспи? – открыл дверь и ушастая убежала за кусты.

– Не тащи ко мне мертвых крабов, пожалуйста, – выкрикнул вслед пушистой заднице. Но она была слишком раздражена для простых крабов, поэтому пошел за ней. Криспи успела сделать круг, и уже стояла на переднем дворе, уперевшись лапами в стены ограждения.

– Эй, – подойдя к собаке, погладил ее за ухо, – Наверное, это просто белка.

Криспи гавкнула на меня, словно глубоко чем‑то возмущенная.

– Ну ладно, – признался, усмехаясь, – Для тебя может и не просто белка, но я не собираюсь бегать за бедолагой.

Криспи успокоилась, и погуляв вместе вдоль берега, мы зашли домой. Я простоял под холодной водой больше обычного, чтобы утихомирить пыл и желание спуститься к особе, спящей в моей гостевой. Черт, еще никогда выдержка меня так не подводила, как сейчас.