Никто не узнает

– Конечно, мадам Костано постаралась.

Брат убежал собираться на работу, пока мы завтракали. Дарио жил своей работой, убиваясь за повышение. Я гордился им как никогда, именно поэтому поступил на юридический, желая быть как он.

– Не опаздывай на пары, – пригрозил пальцем Дарио, поцеловав родителей, забрав круассан с кофе и убежав впопыхах.

– Этот мальчик и детей будет заводить со своей работой? – покачал головой папа, сворачивая газету, – У него нет молодости?

– Перестань, – мама накрыла ладонь папы, мягко улыбаясь, – Каждый волен выбирать свое направление.

Я навсегда запомнил эти прекрасные дни незадолго до ужасных событий. Это были последние моменты, когда мы бегали с братом. Когда я видел папу, и маму, горящими глазами смотрящую на меня без сожаления в них.

Наши занятия с Инесс продолжились несмотря на произошедшее в библиотеке. Мы отлично игнорировали все, что между нами происходило.

Малая готовилась к помолвке. Она рассказывала об этом каждый чертов день, даже когда ее никто не спрашивал. Я наизусть выучил, какой наряд она выбрала, какого стилиста позвала и в каком оттенке будут салфетки на столе.

Инесс мечтательно вздыхала, когда говорила, как ждет этого дня. Кидала догадки, какое кольцо выберет для нее Валентин, вытягивая пальцы.

Гребаный Валентин.

Еще никогда мне не хотелось так сильно кого‑то убить.

Я понятия не имел, что со мной происходит. Секретари в офисе разбегались при виде меня, потому что я мог сорваться на любом из них. Мой член наложил на меня проклятье. Я не мог трахнуть чертову шлюху.

Просыпаясь утром, я уже возненавидел мысль выйти из дома, как и видеть Инесс. Потому что при каждой встрече я жаждал залезть, в самом извращенном смысле, в трусики малолетки, младшей меня на тринадцать лет.

Шестое занятие. Инесс почти закончила половину проекта. Осталось только прорепетировать над его защитой.

– Что будем кушать сегодня? – спросила девушка, откинувшись на спинку стула.

На ней были обыденные широкие джинсы на низкой посадке и молочный корсет, раскрывающие изящные женские плечи и ключицы, по которым так сильно хотелось провести языком. Оценивать ее луки стало сродни привычке. Я был готов записывать или фотографировать каждый ее образ, потому что мне чертовски нравился ее стиль.

– Как насчет рыбы?

А это стало нашей традицией. Убегать покушать с запасного выхода, чтобы нас не поймал Баро. Иногда завтракать у Николь, а порой убегать дальше. Помимо всего, я заметил, что мне нравилось слушать бредни Инесс. Она рассказывала, как ей хочется побывать в библиотеки Венеции. А еще мне до мурашек нравился ее голос. Каждый день она пела вместе с Мюсо, трубадуром переулка позади библиотеки. Все жители запомнили Инесс, и всегда просили ее спеть. Меня удивляло, как легко она находила общий язык с незнакомцами и обожала детей. Любых, каких только встретит.

– Отлично, я закрываю счет, – подмигнула Инесс.

– Ни за что, – захлопнул книгу, тут же отрицательно качая головой, – Я даю женщинами деньги. И оплачиваю за них, когда они рядом, тоже я. Это не обсуждается.

– Я не твоя шлюха, – нахмурилась она.

О, милая, в последнее время у меня нет никаких шлюх, кроме гребаной руки и воображения о тебе.

Я спятил.

– О, это тоже, – усмехнулся криво, – Чтобы трахнуться я тоже плачу.

– С каких пор мы так откровенничаем, господин адвокат? – выдвинула бровь Инесс.

– Это не откровение, toxique, – подмигнул я.

Инесс вновь скрылась за ноутбуком. Мы вышли из библиотеки спустя час, и направились к моей машине, припаркованной у обочины в конце переулка, чтобы Баро не узнал с кем практикуется малая.

Это было интересно. Как Инесс прятала наши взаимодействия ото всех. Когда я приезжал в их дом для подписания некоторых документов дона Лоренцо, Инесс даже не поднимала голову с книги, сидя в гостиной. Другое дело ее мама, которая никогда не упускала возможность окинуть меня противным взглядом.

– Знаешь хорошие места? – поинтересовалась Инесс, сев в автомобиль, как в свой собственный. Иногда мне правда думалось, что ситуацией управлял явно не я.

– Да, но там еда на вынос, – завел свою малышку и выехал.

– Покушаем в машине?

– Где угодно, пока твой телохранитель не начал тебя выискивать, поняв, что тебя нет в библиотеке.

– Отлично, выкрутимся.

Мы подъехали к моему любимому рыбному прилавку, где жарили морепродукты. Я заказал шикарный сет на двоих, пока Инесс разговаривала с рыбаком у прилавка. Инесс была Конселло, но в ней не было ни капельки высокомерия к другим. Она могла спокойно начать беседу даже с бездомным если захочет.

– Заказ готов, – мужчина подал нашу рыбу и жареные овощи.

Рыбная лавка находилась у берега пляжа Cala Pulcino**, поэтому я предложил сесть у скалы.

(**Кала Пульчино – потрясающий пляж, расположенный на южном итальянском острове Лампедуза, Сицилия.)

– Хорошей торговли! – пожелала Инесс рыбаку и побежала за мной.

Мы сели у скалы. Я дал Инесс своей пиджак, а сам сел прямо на землю.

– Спасибо, – Инесс надела свои белые очки, спасаясь от солнца. Благо ветерок не давал умереть от жары.

Вода была такой прозрачное, что казалась совершенно берёзовой. Открыл бумажную коробку с рыбой и овощами, поставив между нами и протянув Инесс салфетки с пластмассовыми приборами.

– Почему ты улетел в Ломбардию? – неожиданно спросила Инесс, надкусывая мякоть скумбрии, – Из‑за моего признания?

Еще ни раз мы не поднимали тему того, что произошло пять лет тому назад. Инесс призналась, что любит меня. Я отверг ее. Тогда это было логичнее всего. Но улетать я не собирался, пока…

– Даниэль увидел твое сообщение. То…

– О поцелуе, – закончила Инесс.

Я кивнул, поджимая губы.

– Я улетел, во‑первых, потому, что нужно было разбираться с имуществом де Лазаров. Во‑вторых, ты должна была понять, что, между нами, ничего не получится.

– Я была маленькой и наивной, Тристан, – она назвала меня по имени, а значит была на полном серьезе, несмотря на улыбку. – Мне правда казалось, что ты тот самый. Но это далеко не так.

– Прости, – мой взгляд направился вдаль, к горизонту.

– За что? – усмехнулась Инесс, – За то, что сказал, как есть? Не давал ложных надежд и был честен со мной?

– За то, что наговорил о родителях.

Инесс замолчала, потом закинула в рот помидор черри, и спустя минуту молчания ответила: