Нити судьбы. Дорога жизни 2
Сон был рваным. Счастливые моменты со Свэном сменялись урывками воспоминаний, что были после. И наоборот. Но едва Лайя открыла глаза, то радостно улыбнулась. Скоро она снова увидит его! Сердце от предвкушения часто стучало, разгоняя кровь и окрашивая волнением щеки.
Лайя осмотрела свои платья и выбрала наиболее легкое и воздушное из всех, нежного фиалкового цвета, которое она ещё ни разу не надевала. Свэн раньше очень любил этот цвет на ней. Волосы собрала, повязав ленточкой в тон платью. Надела украшения, которые купил ей Чонсок перед балом. Покрутилась и счастливо заулыбалась, довольная своим видом. Распахнула дверь и поспешила вниз, перепрыгивая через ступени.
– Куда‑то собралась? – поинтересовался Фенрис, вальяжно расположившийся в гостиной.
– Да, мы договорились со Свэном погулять.
Фенрис легко поднялся, достал из‑за пояса кинжал и направился к ней. Подошел вплотную и замер, упираясь острием ножа ей в бок. Лайя почувствовала, как её укололо, но не отстранилась, смело встретила взгляд синих глаз, в которых застыл лед, опасно поблескивая предупреждением. Внутреннее чутье кричало ей бежать, но она так и не тронулась с места, чувствуя, как снова рождается волнение, но совсем другого рода…
– Возьми с собой, – холодно сказал ей Фенрис, разворачивая оружие и вкладывая рукоять в руку. Свою руку не смог сразу убрать, продляя прикосновение.
Шагнули в разные стороны друг от друга одновременно. Лайя крепче перехватила чужое оружие, его оружие, и поспешила захлопнуть за собой дверь. Она шла к намеченному месту, а перед глазами стоял образ Фенриса и его холодные глаза. Где‑то внутри поселилась уверенность, что за тем льдом скрывалась горечь. А вместе с уверенностью родилось чувство – она предает. Его. Фенриса… Собственные глупые мысли пыталась вытеснить напоминанием, что они чужие друг другу люди. Не помогало.
Лайя не заметила, как подошел Свэн. Он закрыл ей глаза руками:
– Угадай кто?
Он часто так делал раньше. Давно забытое чувство любви и беззаботности затопило разум, вытесняя другие мысли. Она обернулась и обняла его.
– Ты пришла! – Свэн с трепетом прижал её к себе.
– Конечно, я же обещала!
– Есть хочешь?
– Да.
Он взял её за руку и увлек за собой. Они не захотели есть в таверне. Набрали еды у торговцев и устроились на траве в парке. Свэн много шутил и смеялся, старался рассмешить её. Лайя была так счастлива, улыбка не сходила с лица. Она знала, что разговора «о них» не избежать, но хотела как можно дальше отложить его, и просто наслаждалась каждым мигом рядом с ним.
– Я всегда знал, где тебя найти, – вспомнил Свэн с теплой улыбкой. – Ты часто пряталась от работы в библиотеке и читала всё, что находила про эльфов.
– Да, а ты приносил мне всё новые и новые книги. Я всё хотела спросить, но стеснялась. Где ты их доставал?
– Я их воровал у знакомых матушки каждый раз, когда мы посещали очередной бал. Помнишь, ты ещё обижалась, что я иногда оставлял тебя на какое‑то время одну. Так вот, теперь ты знаешь правду.
– Ты шутишь? – засмеялась Лайя.
– Нет, серьезно. А ты знаешь, что одно время я даже мечтал стать эльфом, чтобы понравиться тебе?
– Зачем? Ты и так нравился мне, да и эльф с тебя всё равно не получился бы, ты слишком рослый и крупный.
– Хорошо, что я раньше этого не слышал, – посмеиваясь, укорил её Свэн, скользя нежным взглядом по лицу, – ты бы разбила мои детские мечты.
– Я научилась хорошо стрелять из лука, – перевела тему девушка, чувствуя, что разговор подходит к опасной черте.
– Не может быть?! Вот бы обрадовался мастер Чхве, если бы узнал. Но его уже лет пять как не стало, – грустно добавил Свэн.
– А Мисси, наша экономка?
– О‑о‑о, что с ней станется, всё ещё командует матушкой… а помнишь…
Она улыбалась, слушая его, гуляя по лабиринтам собственной памяти. Лайя и Свэн не заметили, как село солнце и стало темно. Медленно прогуливаясь по городу, они снова свернули в парк и не сговариваясь направились к своей беседке, где раньше часто встречались и целовались вечера напролет. Свэн взял её руку в свою, поднес к губам, целуя каждый пальчик.
– Оливия… Лив… Когда ты пропала, я думал, что умру от горя. Матушка ничего толком не говорила. Сказала только, что ты просто собрала вещи и решила уйти искать своих родителей. Я отказывался верить. Ты не могла так поступить со мной. С нами! Я обращался к комиссару, но матушка сразу же закрывала дело, монетами и связями перекупая. И тогда я ушел из академии. Стал искать тебя сам, но ты словно исчезла. Потом, когда я сдался… Я много думал о том, что могло произойти, и пришел только к одному разумному объяснению: матушка вынудила тебя, она сделала что‑то, что заставило тебя уйти.
Лайя помнила этот день, словно он был вчера. Свэн снова ночью сбежал из академии и пришел к ней. Обнявшись, они лежали на кровати и клялись друг другу в любви, мечтали никогда не расставаться и строили планы на будущую жизнь.
– Оливия, ты станешь моей женой? – спросил он между нежными поцелуями.
Она кивнула, соглашаясь. Безграничная любовь к нему и сладость его поцелуев сводили её с ума и наполняли счастьем.
– Я хочу, чтобы ты всегда была со мной. Я хочу, чтобы ты была моей…
Он поцеловал её шею и замер. Она не оттолкнула.
Неловкость и стеснение юности… Радость познания и бесконечная любовь…
Они подарили друг другу свою первую ночь.
Он ушел незадолго до рассвета. Они долго целовались на прощание, не в силах расстаться даже на короткое время. Он ещё не ушел, а она уже скучала.
Немного позже в комнату вошла матушка, закрыла за собой дверь и повернулась к названной дочери.
– Уходи из дома, тебе здесь больше нечего делать, – сказала женщина.
– Но матушка Элеонора, что случилось? Я в чём‑то провинилась?
– Ты ещё спрашиваешь?! Ты думаешь, я не замечаю, что происходит у вас со Свэном? Думала, что я не знаю, к кому он по ночам сбегает из академии?
– Мы любим друг друга и хотим быть вместе, – выпалила она, с надеждой смотря на матушку.
– Это неважно. Ты должна оставить его и уйти!
– Но матушка… – Слёзы полились из глаз. Она упала на колени, сложила в мольбе руки, а затем подползла и, рыдая, схватила её за подол юбки. – Не поступайте так с нами, не поступайте так со мной… Я жить без него не смогу…
Женщина отвернулась от неё, говорила, смотря на свои сжатые от напряжения кулаки:
