Новое назначение

– У меня в сейфе прямо сейчас таких четыре лежит, причем в одном ни убийцы неизвестны, ни личность убитого, – подтвердил Сан Саныч. – Все никак не соберусь заняться.

– И здесь то же самое запросто случится. А его бойцам, Олежка, ты не всрался. У них дела поважнее появятся, они сразу начнут выяснять, кто теперь самый главный. Про тебя просто не вспомнят.

– Это мне уже объяснили, причем почти такими же словами, – грустно сказал Олег. – Петр Емельяныч, ехать‑то когда?

– Сейчас, – немного удивился тот подобному вопросу. – Когда же еще?

– Поезд ему не подходит. – Обсуждение перешло в практическую плоскость, потому в голосе Васька появились деловые нотки. – Они, конечно, не чекисты, но чем черт не шутит? Там же регистрация, то есть палево. Можно, конечно, попробовать договориться с проводником, но не хотелось бы. Да и на вокзале кто‑то может топтаться. Надо тебе, друг сердешный, дергать в Энгельс, а уж оттуда до Москвы ехать на автобусе. Оно и проще, и спокойнее, и не так уж долго. Где‑то полсуток пути, не больше. Купи кроссворд и пирожков полтора десятка, вот дорогу и скоротаешь.

– Только не с мясом! – икнув, влез в беседу Сан Саныч. – Брал я их пару лет назад на той автостанции, понимаешь… До сих пор от одного запаха воротит!

– Спасибо, – вздохнул юноша, загрустив от того, что даже с родителями не попрощается.

Собственно, он вот так, чтобы надолго, вообще никогда еще из дома не уезжал. Неделя‑две – максимум. Еще в детстве ездил в пионерлагерь, но там его мама навещала.

– Пистолет сдай, – постучал по столу пальцем подполковник. – Это раз. Два – рапорт о случившемся нужен.

– Уже готов. – Ровнин пододвинул ему исписанный листок, а сверху придавил его табельным макаровым. – И вот еще мой рапорт о реализации оперативной разработки. Сан Саныч сказал, что он тоже пригодится.

– Верно сказал, как без него. – Емельяныч мельком глянул полученные документы, а после уставился на Олега. – Ты чего удумал, мля? Раздеваешься на кой?

– Кобуру снять надо, – пояснил Ровнин, стягивая с плеч куртку. – Она казенная, мне ее выдавали под роспись.

– Тогда ладно, – смахнул со лба пот подполковник. – А то уж подумал, что ты от расстройства совсем того…

– Чуть не забыл. – Васек достал из внутреннего кармана своей кожаной куртки сложенные вчетверо листы. – Свидетельские показания. Нашел парочку видоков, они от начала до конца представление наблюдали. Сначала, конечно, ерепенились, боятся, как и остальные, что за длинный язык может прилететь по голове, но я нашел кое‑какие аргументы.

– Ну и все. – Подполковник разгладил протоколы и положил их к остальным документам. – Если кто нагрянет проверять, бумаг за глаза хватит. Ну и еще чем‑нибудь подложимся потом. Что ты мнешься, Ровнин?

– Удостоверение, – пояснил молодой человек. – Его тоже сдавать?

Делать это ему очень не хотелось. Во‑первых, он к красной книжечке привык и сам себе с ней очень нравился. Во‑вторых, тогда он оставался вообще без хоть каких‑то документов.

– Не надо, оставь при себе, – покачал головой начальник ОВД и протянул Ровнину листочек, наполовину исписанный его размашистым почерком. – Ксива все же, какая‑никакая, а защита в пути. После в Москве сдашь. Вернее, заменят ее тебе на тамошнюю, как в штатное расписание включат. Да, вот чего не сказал! Марк сам тебя не примет. Но оно и ясно, не хватало ему еще с каждым летёхой лясы точить. Подъедешь по адресу, что на бумажке, с проходной наберешь внутренний номер, вот этот, ответит тебе Антонина Макаровна. Объяснишь, кто ты, откуда, а дальше что скажут, то и делай. Все понятно?

– Понятно. – Минуту назад понурый Олег вдруг чуть приободрился. Просто в его жизни снова появилась хоть какая‑то ясность, а это не могло не радовать. Человеку, особенно тому, который только‑только ворвался во взрослую жизнь, всегда надо точно знать, куда и зачем он идет, поскольку наличие цели придает уверенность в себе. – Единственное – в Энгельс‑то мне как попасть?

– Так я подброшу, – пояснил Васек. – Что тут ехать? В десять вечера уходит автобус на Москву, вот на нем и отправишься. Даже кроссворды не нужны, просто продрыхнешь почти всю дорогу.

– Времени девять, – глянул на часы Нестеров. – Поторапливайтесь, ребятки.

– А? – Олег потыкал оттопыренным большим пальцем правой руки себе за спину, намекая на сторожей за окном.

– Через детский сад уйдем, – улыбнулся его коллега. – Там‑то нас никто не ждет.

Неизвестно кому пришла в голову идея ставить рядом здания ОВД и детского сада, но те, кто возводил этот район, поступили именно так. Мало того – эти полярные по своей сути заведения обладали одним подвалом на двоих, чем сотрудники милиции время от времени пользовались, особенно когда нужно было, как сейчас, незамеченными уйти из здания.

Впрочем, случались и обратные визиты. Как правило, обе двери, отделяющие милицию от педагогики, были закрыты, но вечно спешащие куда‑то сотрудники то и дело забывали о том, что щеколды не просто так придумали или руководствовались какими‑то другими умозаключениями. Вот потому как‑то раз парочка особо шустрых огольцов из подготовительной группы отыскала переход, не побоялась пройти по нему, темному и страшному, а после оказалась на территории закона и порядка. И все бы ничего, если бы каждый из этой парочки, состоящей из глазастого пацаненка и девчушки с бантиками, не держал в руках по початку вареной кукурузы, которую им давали на обед, а младший сержант Котенков, что нес вахту на входе, аккурат накануне по видику фильм «Дети кукурузы» не посмотрел, усидев при этом в одну калитку поллитровочку беленькой под тещины огурчики. А тут еще, как назло, на улице откуда‑то грозовые тучи натянуло, отчего белый день изрядно померк.

Стоит, значит, Котенков, смотрит через окна дверей на улицу, где ветер вихорьки из пыли по асфальту гоняет, и слышит за спиной писклявое:

– Дядь, а дядь. А у тебя автомат настоящий?

Оборачивается он, а перед ним парочка малышей с кукурузинами в руках, лица у обоих серьезные, и главное – взгляд какой‑то недобрый. А тут еще гром с небес шандарахнул! Вот у кого в такой ситуации нервы не сдадут? Особенно если с хорошего похмура…

Впрочем, так и осталось тайной, кто кого больше напугал – дети Котенкова или наоборот. Просто после дикого, рвущегося из самого сержантского нутра вопля неугомонные малыши так припустили по коридору в сторону спасительного перехода в родной и уютный детский сад, что догнать их возможным не представлялось. А уж опросить – тем более.

Но в целом тайные подземные хоромы ОВД выручали крепко и не раз. Именно туда во время проверок относили то, что ни к чему видеть представителям комиссии, там время от времени отсыпались не до конца протрезвевшие к началу дня сотрудники, да и разных захоронок хватало. Одних незарегистрированных стволов по хорошо замаскированным нычкам отыскать можно было, возникни у кого такого желание, с десяток. Но оно не возникало, ибо существовало негласное правило на то, что у каждого могут быть свои тайны. Равно как ни один сотрудник ОВД никогда не упоминал при посторонних о данном любопытном архитектурном решении, зная, что эта тайна только для своих. Даже после увольнения молчали, понимая, что вот тут‑то тебя точно настигнет справедливое возмездие товарищей.

Что же до детсадовского персонала – конечно, и они все знали, но тоже предпочитали языки не развязывать. Во‑первых, потому что никогда не стоит портить отношение с соседями, особенно если речь идет о милиции. И во‑вторых – у них тоже проверки случались.