Новое назначение

– Странный ты, – с интересом глянула на него девушка. – Пить толком не умеешь, курить тоже, элементарных вещей не знаешь. Слушай, ты вообще кто? Может, с другой планеты прилетел? Или у тебя папа дипломат и ты всю жизнь в Америке прожил? Там Гриш, ясен пень, нет. Там все по‑другому.

– Да нет, из Саратова я, – уже невесть в какой раз немного растерялся Олег. Странное дело, эта обычная на вид девчонка раз за разом умудрялась его ошарашить. – Просто вот таких не видел. У нас, конечно, тоже алкашни хватает, но у нее запросы попроще.

– Ну а наши вот такие. – Яна зевнула, прикрыв рот ладошкой. – О, лес кончился. Вот и хорошо.

И верно – автобус из непроглядной темноты вырвался на просторы, которые заливала своим серебристым светом почти полная луна. Вдалеке блеснула лента реки, там же, на ее берегах, поблескивали редкие огоньки горящих окон в домах.

– Красота какая! – восхитился Ровнин. – Бли‑и‑и‑ин!

– Ну да, – подбородок Яны уперся ему в плечо, а ее ладонь легла на предплечье, – так бы глядела и глядела. Кстати – и вот кто прав? Я же говорила – ночь красивее дня!

– Так никто с тобой и не спорил. – Щеку Олега чуть грело дыхание девушки, и это было очень приятно.

– И правильно, – одобрила его слова попутчица. – Все равно ничего не получится. Потому что я всегда права!

Как и когда Олега сморил сон, он и сам не понял. Вроде только‑только в окно смотрел, с Яной болтал – и внезапно провалился в дремоту, точно в болото – сразу и с головой.

Никогда раньше такого с Ровниным не случалось. Он отлично понимал, что спит, что это все вокруг ненастоящее, иллюзорное, но при этом все ощущал, словно наяву. Эдакое раздвоение личности.

И руку, что ему вдруг положил на плечо некто неизвестный, стоящий сзади, он воспринял как некую реальность. Вот только поворачиваться очень не хотелось, ему словно кто‑то невидимый в уши орать начал: «Не делай этого, Олег! Не надо!»

Но не послушал юноша незримого советчика, медленно повернул голову и увидел перед собой Алирзаева‑младшего, того самого, которого он застрелил. Причем в тот же миг ощущение того, что его кто‑то держит за плечо, пропало, а убитый оказался шагах в десяти от него.

Впрочем, этот Малик не был похож на того горячего юнца, который схватил пулю в короткой перестрелке. Он не кричал, не угрожал, оживленно не жестикулировал, наоборот, недвижно стоял и смотрел на Олега, не говоря ни слова. И в лице – ни кровинки, оно было бледным аж до синевы. А еще – глаза. Именно они более всего впечатлили Олега – тусклые, недвижные, словно у снулой рыбы, но неотрывно и не мигая смотрящие на него.

Мертвец словно ждал чего‑то от него. Но что?

– Зачем пришел? – Ровнин хотел произнести эту фразу твердо и жестко, в стиле Васька, но не получилось, голос сорвался.

Ответа не последовало, только синюшные губы раздвинулись в нехорошей улыбке, а после мертвый, согнув ладонь правой руки ковшиком, поманил его к себе.

– Уйди, – попросил его Олег, но Малик вместо этого повторил свой жест еще раз, причем ощущалась в этом некая непреклонная требовательность.

– Не пойду. – Юноше стало очень‑очень страшно, так, как никогда раньше не случалось. Впрочем, до того ему и покойники не снились, потому сравнивать особо было не с чем.

Убитый на мгновение застыл, а после сделал шаг вперед. Медленный, неуверенный – но шаг. Потому еще один, и еще, и еще, полегоньку приближаясь к Олегу, а у того, словно назло, ноги точно приросли к зеленому газону, на котором он стоял.

До боли знакомому газону, тому самому, где накануне и случилась перестрелка, в которой строптивый азербайджанец и получил пулю в сердце.

Вот так, потихоньку, мертвец добрался до своего убийцы, причем за это время его улыбка из недоброй превратилась в торжествующую, а руки потянулись к горлу молодого человека. Вот тут Ровнин не выдержал и истошно заорал, давая ход эмоциям, которые до того каким‑то образом умудрялся в себе подавлять.

– Олег! – ворвался в кошмар девичий голос. – Оле‑е‑е‑ег! Ты чего?

– А? – открыл глаза Ровнин и увидел встревоженную Яну, держащую в руках пирожок. – Блин!

– Приснилось чего? – сочувственно уточнила девушка – Да? Просто ты так заорал, я чуть не подпрыгнула!

– Ага! – Молодой человек вытер со лба холодный пот и выдохнул: – Ох!

– Это шмурдяк, который мы вчера пили, – со знанием дела произнесла Яна. – Точно тебе говорю. Ты больше такой не покупай.

– Не буду, – пообещал Олег, который все не мог прийти в себя. – Ни покупать, ни пить.

– Молодец. – Спутница засунула руку в пакет и протянула ему пирожок. – На, перекуси. С вишневым вареньем. Просто твои, с ливером, судя по запаху, есть уже не стоит, с них запросто пронесет. А Москва – она уже скоро. Через час на месте будем.

Олег глянул в окно и удивленно моргнул. У него сложилось ощущение, что он спал всего ничего, по сути закрыл глаза, увидел кошмар и проснулся, а на деле часов восемь на массу придавил, ибо в небесах светило солнышко, причем ощущалось, что утро уже не раннее, а то, которое вот‑вот перейдет в день.

– Православные, выпить есть? – раздался сзади хриплый голос Гриши. – Молодежь, вы мне вроде вчера наливали. Выручите еще раз?

– Наше все ты вчера выдул, – с язвительностью в голосе ответила ему Яна. – Так что извини!

– Помру же, – жалобно прогудел здоровяк. – Сердце заходится. Люди вы или как?

– И вправду не помер бы, – неожиданно проявила сострадание давешняя вредная тетка, достала из объемной сумки бутылку, заполненную на треть жидкостью, и направилась по салону к что‑то мычащему бедолаге. – Мой вот так Богу душу и отдал. Не поверил ему никто, а он возьми да и окочурься! Держи, болезный. Поправься. Дайте кружку кто‑нибудь, что ли?

– Спасибо, мать, – пуча глаза, просипел мужчина. – Да я так, из горла.

Он не выпил, а буквально перелил в себя содержимое емкости, шумно выдохнул, застыл на мгновение, а после спросил у благодетельницы:

– Мы куда едем‑то?

– В Москву. Куда же еще?

– А зачем?

– Каждый за своим, – ответил кто‑то из салона.

– Так мне туда не надо, – почесал затылок Гриша. – Не. Мне домой бы!

– Куда там, милок? – Тетка забрала бутылку и направилась к своему месту. – Автобус обратно теперь только вечером пойдет. Не раньше.

– Долго. – Верзила с трудом встал на ноги, доковылял до выхода из автобуса и ударил по двери кулаком. – Тормози давай!