Новое назначение

– Как он эту Алексину на прошлый день милиции драл! – задумчиво отметил Нестеров после того, как за Васьком закрылась дверь – Хотя ты не помнишь, конечно. Тебя же еще не было в отделе?

– Нет, я чуть позже пришел – подтвердил молодой человек.

– Вот‑вот – Сан Саныч снова отхлебнул чаю, а после причмокнув, продолжил – Ух, Олежек, как же он ее того‑этого! Мила так орала, что в какой‑то момент шеф, уже крепко подогретый, решил выяснить, кого это с особой жестокостью убивают в вверенном ему ОВД. Заходит в кабинет дознавателей, а там Васек ее, значит, долбит, да еще в такой позе, что Емельяныч чуть галстук форменный жевать не начал от удивления. Шапито, да и только!

Олег, привычный к тому, что его старший коллега, когда он не в «поле» и не дремлет, грезя о скорой пенсии и всесезонной рыбалке на берегу Волги, всегда что‑то да бормочет, отключился от происходящего и погрузился в свои мысли.

Надо заметить, что этот молодой человек, только придя в ОВДЮ, в первые же дни порядком удивил своих новых коллег, причем имелось на то сразу несколько поводов.

Во‑первых, выглядел он, несмотря на то что перевалил за двадцатилетие, сущим ребенком, настолько, что даже прожжённая кадровичка Минаева против обыкновения, не схватила его за яйца, что всегда непременно проделывала с новыми сотрудникам‑мужиками, добавляя сакральное: «это так, для первого знакомства». Имелась у нее такая привычка. Но, окинув взглядом рослую, но при этом еще по‑мальчишески нескладную фигуру нового опера, после оценив его голубые глаза, глядящие на мир с удивлением и ожиданием чего‑то хорошего, а также щеки, пока не знавшие бритвы, только вздохнула, дала подписать нужные бумаги, выдала удостоверение и произнесла:

– Совсем озверели. Уже детей в топку кидать начали.

Не меньшее изумление вызвал как у Минаевой, так и у многих других, тот факт, что новичок, оказывается, окончил юридический факультет института имени Курского. Времена стояли непростые, народ в милиции работать, как было сказано выше, не рвался, потому кого только в штатном составе ОВД не было – и учителя, и экономисты, и инженеры, а то и люди вовсе без образования, зато отслужившие в армии. Имелся даже агротехник, он заведовал хозчастью и автопарком, состоящим из шести машин, на постоянном ходу из которых было то две, то три, а то и вовсе не одной.

А тут прямо юрист! С дипломом! Ну не чудо ли?

Вскоре он отметился и другим достижением, про которое без смеха после никто упоминать не мог. Выяснилось, что он не только водку не пьет, но и вовсе никакое спиртное не употребляет. И делать этого не собирается, потому что алкоголь – зло.

Скорее всего кому другому такое попрание традиций с рук бы не сошло, не дал бы коллектив эдакому штрейкбрехеру внутри себя обитать, но со временем Олега пожалели и простили, хотя фразы «что с убогенького возьмешь» и «да он только от мамкиной титьки, куда ему водку жрать» с той поры редкостью не являлись.

Ну, а финальным аккордом стало то, что он на самом деле стремился бороться с преступностью и соблюдать законность. Васек, например, через пару дней после знакомства Олегу чуть не всек за то, что тот захотел помешать ему делать «слоника» одному особо наглому типу. Прямо вот помешать, даже начал снимать противогаз с задыхающегося подозреваемого, попутно поясняя коллеге, что «так нельзя». И, если бы браток после того, как пришел в себя, не воспользовался ситуацией, сначала каким‑то образом скинув наручники, после дав в торец как своему мучителю, так и Ровнину, а следом не попробовал сбежать, то кто знает, как бы оно все кончилось? В результате же общая драка ребят сблизила, а Олег получил первый из многих уроков, тех, которые впоследствии формируют личность. Нет, к компании Васька и дежурного сержанта, которые весело пинали ногами охающего наглеца, он не присоединился, но и возражать против происходящего не стал. Потому что понял – иногда форменный ботинок куда эффективнее и справедливее любого закона.

Отдельно веселила женскую часть ОВД его скромность. Девчонки там работали как на подбор – веселые, боевитые и, что уж там, не особо отягощенные какими‑либо комплексами, а если по летнему времени, так и нижним бельем. Естественно, румянец на щеках новичка, появляющийся того, как он оказывался в двусмысленных и, разумеется, заранее подстроенных, ситуациях, невероятно развлекал сотрудниц отдела дознания, паспортисток и единственного на все ОВД инспектора по работе с несовершеннолетними. Последняя, кстати, в результате и сорвала банк, первой умудрившись затащить Ровнина в постель. Девственником он, против общих ожиданий, не оказался, тут опытной пднщице можно было поверить на слово, но в целом она выглядела какой‑то смущенной, придя с утра на работу. Как выяснилось позже, ее шокировал тот факт, что Олег ей после секса еще час стихи читал, а именно Бродского и Анненкова. Всякое у Раисы случалось, особенно с учетом того, какую должность занимала, но такого – нет!

В результате Ровнину присвоили в ОВД статус «совсем пацан» и стали к нему относиться примерно как к сыну полка. Дескать – с нами‑то он с нами, но в целом – дитя же пока. Тем более растущее вот в такие веселые времена, что на дворе стоят.

Что до самого Олега – он о происходящем, разумеется, знал, ибо ни слепым, ни глухим не являлся. Обидно ли ему было подобное отношение? Странно звучит, но – нет. Более того, он находил в нем массу очевидных плюсов, потому охотно давал один за другим поводы для дополнительных пересудов, причем иногда ему приходилось для этого изрядно потрудиться. Например, выучить кучу стихотворений, тех самых, которые, как он и рассчитывал, ввели в состояние ступора видавшую виды пднщицу. Кстати, Раису в качестве собственной соблазнительницы он выбрал как раз из‑за ее матерости. Юные паспортистки что? Они бы, чего доброго, еще и разомлели от эдакой экзотики. Не за пивком их к холодильнику после кувырканий в постели послали, а вон, стихи читают. Непонятно, конечно, но так мило!

А вот Рая, которая легко может амбала перепитого скрутить, или, если надо, стакан водки засадить на одном вздохе – это да. Тут шок гарантирован. И, самое главное, подробный рассказ о том, что новенький, конечно, мальчик молоденький и потому сладкий, но фляга у него конкретно подсвистывает. Одна надежда на то, что сразу не подстрелят и со временем, глядишь, он за ум возьмется.

Ну, и все остальные шалости, направленные на создание определенной репутации тоже дали свои плоды, а те в какой‑то момент слились в единый результат, который Олега более чем устраивал.

Нет‑нет, дело было вовсе не в том, что он хотел каким‑то образом дистанцироваться от своих новых коллег. Наоборот, они ему очень нравились. Да, эти люди были совсем не похожи на тех, которых он в детстве, тогда, когда раз и навсегда решил, чем хочет заниматься, видел по телевизору и на которых хотел походить. Не похож был Сан Саныч на Пал Палыча Знаменского или майора Томина. Так и время сейчас стояло другое, более жесткое и беспринципное, не могли люди не измениться, это Олег, несмотря на всю свою молодость и свойственный ей максимализм, отлично понимал. Как и то, что все они ходили на работу сюда, в ОВД и делали свое дело, несмотря ни на что. Ни на брань, которая то и дело неслась в их адрес и на улицах, и с экрана телевизоров, ни на грошовую зарплату, которую вдобавок постоянно задерживали, ни на то, что за власть их считали уже далеко не все, а потому случиться могло всякое, причем очень даже просто. Если раньше после убийства милиционера его коллеги могли весь город раком поставить, причем настолько быстро и жестко, что виновника происшествия свои же привозили и им сдавали, то теперь новость том, что кто‑то там завалил «мусора», никого в криминальных кругах особо не трогала. Ну, если только какую‑то особо крупную фигуру с доски очередной стрелок снимал, такую, на которую много чего подвязано. Да и то речь шла не о почтении к форме, а о возникших неудобствах для бизнеса и возможных финансово‑репутационных проблемах.