Обратная перспектива

Чертов Уэйд.

– О, да ладно тебе, ваши пижамные вечеринки уже выходят из‑под контроля, если он превратился в шести с половиной футовую сплетницу. С чего бы ему вообще жаловаться, мы видимся только на некоторых рабочих собраниях и иногда в комнате отдыха, где он больше интересуется набиванием желудка, чем окружающими.

Серьезно, эти двое странным образом сблизились, и не то чтобы я ревновала свою лучшую подругу к ее новообретенному самопровозглашенному брату; просто это немного выводит из себя, когда последний человек, на чью благосклонность ты надеешься, принимает осуждающую позу. В следующий раз перережу тормоза на мотоцикле Уэйда. Мой онлайн‑психолог говорил, что все эти акты протеста, формирующиеся в моем сознании, – следствие всего того дерьма, что я пережила, будучи марионеткой в приемных семьях. Поэтому, когда Элси смотрит на меня с укором, больше ничего не говоря, чтобы не наступить на хвост моему больному эго, я буквально разрываюсь на части.

– Ладно, в чем дело?

– На самом деле Уэйд полностью доволен твоей работой, но ему приходится несладко, учитывая, что… – говорит она, а я нарочито громко фыркаю вовсе не потому, что то, чем я занимаюсь в «Стиксе» на сегодняшний день, мало похоже на настоящую работу. Это скорее какая‑то случайная последовательность маловажных задач, которыми обычно занимают того, кто путается под ногами. – Линк вовсе не выглядит довольным. Что бедный парень такого натворил, что ты вечно выпускаешь колючки, стоит ему появиться на горизонте?

Ну конечно, Линкольн Ботаник Голдберг, и на самом деле его второе имя Эллиот, но я все равно продолжаю использовать это прозвище при каждом удобном случае. Второй малоизвестный факт от того же онлайн‑психолога – жертвы буллинга в редких случаях уподобляются своим истязателям, чтобы ощутить легкую форму контроля над ситуацией. Я не намеренно выбрала Линкольна объектом своих емких шуток, просто он единственный, кто настолько уравновешен и спокоен, что вероятность колебания его нервной системы без последствий почти что равна нулю. Я почти верю, что если побрызгать на его нервные окончания лимонным соком – он все равно ничего не почувствует.

– Он сексистский придурок, который считает, что если у меня есть пара сисек, то я не могу преуспеть в компании, полной мужчин.

– Это не так. Думаю, Линк делает все эти замечания из других убеждений, – мягко говорит Элси.

– Ну если он боится, что мои навыки круче его, то это просто смешно, учитывая, что я не разбираюсь в половине технических аспектов того, что он делает.

А еще не могу подойти достаточно близко, чтобы взломать его компьютер, оставшись вне подозрений. Думаю, он написал какой‑то скрипт, который подает сигнал оповещения всякий раз, когда кто‑то пытается влезть в его компьютер. Я уже получила червя[1] на свой защищенный планшет, так что его пришлось просто выкинуть. Как бы я ни била себя в грудь, пытаясь оторваться в гонке, навыки Линкольна превосходят мои по многим показателям, и это скорее восхищает, чем бесит.

– Джош не против, чтобы я иногда тусовалась в «Стиксе», но он также ни за что не подпустил бы меня к некоторым разговорам или данным, потому что слишком бережет от всех этих «убийственных» штучек. Ты можешь быть сколько угодно феминисткой, но психика порой слишком хрупка перед тем, что слышат наши уши или видят глаза. Особенно глаза, Нао. Бывают вещи, которые снятся тебе в кошмарах, и от них не сбежать, лично я предпочла бы и дальше оставаться в неведении.

Я тоже, но жизнь уже распорядилась по‑другому.

– Ты же не думаешь, что Линкольн вышвыривает меня с важных заседаний, потому что печется о моем душевном равновесии?

– Я знаю его не так давно, но одно могу сказать точно: он не из тех, кто причиняет зло невинным. Будь с ним помягче. – Телефон Элси звенит от входящего сообщения, и все ее лицо за секунду преображается. – Мне нужно переодеться, сегодня у нас свидание. – Она встает и выбегает из комнаты, оставляя на столе ворох изрезанной вафельной бумаги. Я смотрю на него слишком долго, представляя, что это обрывки моей жизни, которая могла бы быть не такой пресной, если стереть из нее жажду мести.

* * *

Как далеко человек может зайти в своем стремлении получить желаемое? Я скажу вам, что границ не существует. Все эти рамки в головах тех, кто никогда не был настолько одержим своей идеей, чтобы пойти против совести. Мое представление о морали умерло вместе со мной прежней, зато родилось немало полезных качеств.

Умение подчищать за собой – один из лучших навыков, отточенных мною годами. На примере Элси я учла возможные погрешности и риски, убрав из переменной факторы, которые помогли Линкольну и Джошу разыскать ее, несмотря на мои попытки спрятать подругу от чужих глаз. Люди, которые верят в романтику, сказали бы, что это судьба, ведь в конце концов Элси обрела свое счастье, а я просто спишу на недоработку, которую улучшу, чтобы, когда мне придется уйти, никто не смог обнаружить мой след. Даже такой гений, как Линкольн.

Как раз в момент, когда эти мысли наводняют мою голову, он резко выворачивает из‑за угла, глядя в свой планшет. Я не успеваю отскочить в сторону, поэтому по инерции врезаюсь в него на полной скорости, и мое тело от столкновения начинает падать назад, но крепкая рука появляется на пояснице, удерживая.

Это похоже на странное дежавю, почти как момент, когда я была застигнута врасплох тем полуголым парнем в душевой на нижнем этаже. Даже спустя почти неделю этот образ стоит перед глазами, словно отпечатался на самой сетчатке. Но дело не только во внешнем великолепии того, что я успела разглядеть, а в энергии, что окутала мое тело и напитала каждый крохотный атом в комнате. Сильная, неукротимая и смертоносная аура исходила от легиона римских воинов, изображенных на покрытой шрамами коже, все они в убийственных позах, заставляющих сжиматься от страха. Реалистичность татуировок настолько обескураживала, что, если бы не правила приличия, я бы наверняка осталась там на весь день, просто разглядывая детализированные изображения суровых лиц и доспехов. Удивительным было то, что вместо привычных копий и мечей некоторые из легионеров держали в руках скандинавские секиры, томагавки и различные другие топоры.

Вот когда я поняла, что больше всего возбудило мой разум в момент, когда моя грудь едва коснулась обнаженного влажного торса, – он настоящий Воин. Из числа тех, кто не моргнув глазом убивает самых отъявленных ублюдков, паразитирующих на слабостях общества. Мне не нужно было видеть его лицо или знать его имя, чтобы прийти к этому выводу, достаточно было взглянуть на его собственные доспехи, созданные из чернил.

Самая сломленная часть меня горько вздохнула, ведь за моей спиной никогда не было кого‑то настолько же сильного, способного поставить на колени каждого, кто посмел причинить мне боль, а потом потребовать покаяния перед тем, как снести им головы. Если бы мне пришлось собирать армию, я бы хотела, чтобы этот Воин стал моим.

[1] Сетевой вирус.