Обратная перспектива

Среди всех невест, которых я когда‑либо видела, моя подруга бесспорный лидер, и я ни капельки не преувеличиваю. Видите ли, страсть к потоковым видео может завести в такие дебри, что ты и не заметишь, как окажешься смотрящей все сезоны шоу «Скажи платью “да”», просто пока передвигаешь мебель в гостиной или красишь ногти на ногах. Так что я с восхищением наблюдаю, как Уэйд ведет Элси по проходу, а Джош почти не дышит, стоя у алтаря. Без пяти минут миссис Холл облачена в струящееся платье цвета сирени, букет из которой держит в руках, и всю маленькую часовню наполняет тот же аромат.

В детстве я верила, что, если среди многочисленных крошечных цветов отыскать тот, что с пятью лепестками, а потом положить его в рот и загадать желание, проглотив целиком, это желание непременно исполнится. Надо ли говорить, что я была чемпионом по поеданию сирени, наблюдению за траекторией движения пауков и всему, что могло гарантировать стопроцентный результат привлечения удачи, по мнению маленькой меня. В нашем доме никогда не было свободно валяющихся монеток, чтобы бросать их в фонтан, но, будучи всего лишь девочкой, готовой на все, чтобы ее мечта сбылась, я бы проделала и это. Когда‑то я верила в волшебство, и потребовались годы, чтобы осознать, как много лжи маскируют под звездную пыль.

Линкольн кладет руку на плечо друга в знак поддержки, и мой взгляд на одно затяжное мгновение падает на него. Иногда, злясь без особой причины, я почти забываю, как он красив и высок и как мне нравится цвет его аккуратно уложенных волос. Такой же оттенок я видела всего однажды, проезжая мимо живописной фермы в Остине. Там как раз собирали урожай пшеницы, и колосья играли на солнце, колышась под порывами ветра. Я смотрела на них через двойное стекло автобуса, представляя, как бегу через поле, а они хлещут меня по лицу, и я смеюсь, потому что удары похожи на щекотку, они не сравнимы с пощечинами, которые оставляла Генриетта. Кто знает, может быть, так и должна выглядеть реальная свобода.

Витая в облаках, я не заметила, как Элси оказалась перед женихом, демонстративно тряся букетом перед моим лицом. Тем самым букетом, который я, как примерная подружка невесты, должна была забрать, но вместо этого целую вечность пялилась на Линкольна как одержимая. Прекрасно, просто прекрасно.

Уэйд что‑то шепчет Линкольну на ухо, и тот усмехается, глядя на меня и отмахиваясь от друга. Мне не привыкать к насмешкам, и скорее всего, шутка была безобидной, но противный злой червяк прогрызает дыру в моей голове. Прищуриваюсь, целясь воображаемыми лазерами в их глупые головы, и церемония начинается. Время от времени ловлю на себе взгляд серых глаз, но сразу же отвожу свой, чувствуя себя не в своей тарелке, одетая в бледно‑лавандовое вечернее платье, облегающее тело. Ерзаю внутри собственной кожи и жалею, что не накинула на оголенные плечи какой‑нибудь воздушный модный шарф. Губы Линкольна истончаются, когда его глаза улавливают мои движения, продиктованные нервозностью, и он опускает взгляд, слегка качая головой в неодобрении.

Что я не так сделала?

Раздаются радостные крики, и Джош впивается поцелуем в губы своей новоиспеченной жены. Не уверена, что они дослушали слова священника, и это заставляет меня рассмеяться, присоединяясь к радостным воплям толпы приглашенных гостей. В церкви немного шумно, смех и подбадривания вкупе со свистом не умолкают. Быть частью чего‑то такого всеобъемлюще‑прекрасного волнующе и не сравнимо ни с чем из того, что мне доводилось испытывать ранее. Частички счастья пары молодоженов, кажется, распространяются со скоростью света, оставляя свой след в виде улыбок и слез радости на лицах гостей. Маленькие мурашки покрывают мою кожу, заставляя крохотные волоски на руках встать дыбом, кто‑то встает рядом.

– Ты замерзла, – говорит он, и мне не надо смотреть или даже слышать этот глубокий голос, чтобы понимать, что это Линкольн. Он смотрит на счастливую пару перед нами, а не на меня.

– С чего ты взял? – Я тоже избегаю смотреть на него.

Вместо ответа он стаскивает темно‑серый пиджак и накидывает его на мои плечи легко, непринужденно, словно мы пара и это в порядке вещей. А потом просто уходит, я почти открываю рот, чтобы окликнуть его и спросить, какой бес в него вселился, но мои слова на полувдохе обрывает запах его одеколона, легкий и ненавязчивый, такой, словно его и нет. Но он совершенно точно присутствует в воздухе, попадая в мои ноздри, как дурманящий шлейф чего‑то, что я уже никогда не смогу выкурить из своей головы, как и тот факт, что на самом деле мне понравился этот простой в своей бесцеремонной резкости архаичный заботливый жест.

 

* * *

 

Мой мочевой пузырь – самый никудышный компаньон на любых вечеринках, где слишком много народу, чтобы бегать в туалет по первому зову, но против собственного тела сражаться бессмысленно, поэтому вот уже во второй раз я нетерпеливо постукиваю ногой в коридоре, ведущем в уборные. Здесь играет приглушенная тихая музыка, как одна из тех заунывных мелодий, что Линкольн ставит в своей машине. Если не поработать над его музыкальным вкусом, однажды он заснет и врежется в какой‑нибудь столб, хотя какое мне дело.

Переминаюсь с ноги на ногу в ожидании своей очереди, как раз когда в коридор входят двое парней. Оба выглядят взволнованными, почти готовыми описаться, что неудивительно, учитывая, где мы стоим.

– Не могу в это поверить, как думаешь, если я просто подойду и пожму ему руку, это будет слишком? – спрашивает высокий кудрявый брюнет в ярко‑оранжевой рубашке.

Его коротко бритый приятель, широко распахнув глаза, выглядывает из‑за угла туда, где видна часть танцпола и несколько столиков. Он напряжен не меньше, и мне становится интересно, о ком идет речь.

– Если мы найдем его и это случится, я не буду мыть руку неделю, а еще лучше отрежу ее и законсервирую в банке.

Борюсь с рвотным позывом, пытаясь представить себе, как чья‑то рука покоится в мутном желтом формалине на рабочем столе фетишиста или около его кровати. Меня передергивает.

– Гадость, – вырывается вслух, прежде чем успеваю прикрыть рот, мысленно проклиная очередь, которая совсем не двигается.

– Простите, мисс, – виновато говорит первый. Он придвигается ближе, заставляя меня немного напрячься всем телом, а потом шепчет срывающимся от восторга голосом: – Вы ведь слышали о «Стиксе»?

Прежде чем я успеваю кивнуть, вмешивается его друг.