Обратная перспектива

* * *

 

Элси сидит на столе в комнате отдыха офиса «Стикса», поедая лакричную конфету, которую, скорее всего, стащила из запасов Уэйда. Ее лицо на мгновение приобретает нездоровый оттенок, она морщится, а потом резко спрыгивает, наклоняясь над мусорной корзиной и выплевывая содержимое рта.

– Мерзость! Как он может есть это? Боже! – Выпрямляясь, она чистит язык о зубы и выбрасывает остатки конфеты, выхватывая бутылку с водой из моей руки, отпивая несколько глотков, абсолютно не заботясь, когда часть жидкости капает на ее сиреневый топ. – Ставлю себе задачу научиться готовить лакричные конфеты, которые не будут такими отвратительными на вкус.

Кулинарные навыки моей лучшей подруги с годами стали только круче, и в знак подтверждения мой теперь уже полный желудок отзывается коротким приступом щекотки. Обычно, приходя сюда, чтобы проведать своего жениха, Элси приносит по меньшей мере два лотка с кексами и различной другой выпечкой. Иногда у нее случаются эпизоды паники, в которые кухня в их с Джошем доме превращается в настоящий павильон для съемок кулинарных ток‑шоу.

Оглядев принесенные угощения, я задаюсь вопросом, что же выбило Элси из колеи на этот раз.

– Как продвигается учеба?

– О, черт возьми, я думала, ты никогда не спросишь! – Карие глаза Элси вспыхивают, и она начинает жестикулировать руками, рассказывая о возможностях, открывшихся для нее в новом семестре. Помимо трехнедельной поездки в Южную Америку, ей посчастливилось вырваться на недельный отдых в компании Джоша, в котором они не вылезали из музеев и кровати.

Последний пункт путешествия мечты был лишним в этом рассказе, но я не жалуюсь, увлеченно слушая и радуясь за подругу. Она заслужила каждую унцию той всепоглощающей любви, в которой ежедневно купается. Мы познакомились, будучи одиночками в системе опеки, и вместе прошли через многое, так что знание того, что хотя бы одна из нас удостоилась компенсации за страдания, согревает изнутри.

– Ух ты! Что у нас тут сегодня?! – Уэйд бесцеремонно прерывает рассказ Элси, врываясь в комнату отдыха так, словно только и жил ради принесенной еды. Он хватает первый попавшийся кекс с подложки и целиком засасывает его в рот, издавая стон в потолок, картинно закатывая свои черные как смоль глаза. – Это лучшее, что случилось за день, Вайолет, спасибо, моя спасительница. – Чмокнув Элси в щеку, он пихает в рот еще одно угощение.

Забавно, что прозвище, которым Уэйд называет Элси, прижилось после времен, когда моей подруге приходилось скрываться под вымышленным именем. Она больше не поправляет Уэйда, потому что это стало их фишкой. Он относится к ней как к сестре, красит волосы во всевозможные цвета, заставляя Элси гадать, какой же оттенок он выбрал на этот раз, а она просто заполняет дыру в его душе, образовавшуюся после гибели его настоящей младшей сестры.

Джош входит следом, бросая в сторону друга испепеляющий взгляд, после чего приобнимает Элси, целуя ее в висок.

– На сегодня я здесь закончил, мы можем ехать домой. Привет, Наоми. – Сухо кивнув мне, Джош вновь переключает все внимание на свою невесту.

– Да, привет, Наоми! – Уэйд небрежно машет рукой, падая на диванчик. – Ты такая крохотная, что я почти тебя не заметил.

Ну да, я не слишком высокого роста и, может быть, немного меньше всех остальных в комнате, хотя сложно соревноваться с парнями, чей рост приравнивается к габаритам игроков сборной по баскетболу.

Я уже собираюсь ответить что‑нибудь колкое в шутливой манере, когда кто‑то прочищает горло, заставляя меня повернуть голову вправо и встретиться взглядом с пронзительными серыми глазами за прозрачными линзами очков.

– Что‑то потерял, Ботаник? – Мой рот снова опережает меня по скорости. Но я ничего не могу с собой поделать, каждый раз теряя чувство сдержанности в его присутствии.

Вместо ответа Линкольн обходит комнату, явно намекая, что я заслонила проход к единственному пустующему здесь стулу, и утыкается в планшет, прихватив для себя один кекс. Я бы предпочла, чтобы он вступил в словесный поединок, потому что меня жутко раздражает его молчаливость на фоне остальных и эта вечная манера включаться в разговор только в случае крайней необходимости. Можете назвать меня задирой, но мои ладони буквально покалывает от того, как сильно хочется задеть его, вывести из равновесия, я нутром чувствую, что он лишь делает вид, что не заинтересован в том, что происходит вокруг.

Чтобы не выкинуть какую‑нибудь глупость, беру со стола последнее угощение и откусываю здоровенный кусок, стараясь жевать медленно. Сахарное тесто тает на языке, и это превращает мой мозг в перегоревший жесткий диск, залитый водой, искрящийся и источающий облако дыма. Волны беспокойства уже подкатывают изнутри, пока мои глаза изучают пустое блюдо с остатками шоколадных крошек. Похоже, я забрала последний, никому ничего не оставив, вот глупая.

«Ты такая убогая! Хочешь быть как свинья, готовящаяся к забою? Мне противно на тебя смотреть!» Голос в моей голове становится на октаву выше, заглушая обычный разговор в комнате. Сладость во рту превращается в сухой картон.

– Нао, ты в порядке? – зовет Элси, и мой взгляд мечется по комнате, возвращаясь к пустой тарелке, горло сжимается, а кусок кекса застревает во рту, не могу ни проглотить, ни выплюнуть к черту.

– Что с тобой, куколка? Ты подавилась? Я мог бы сделать искусственное дыхание, – поигрывая бровями, шутит Уэйд.

«Поганая тварь! Жри! Жри его!» Другой голос, более писклявый, вторгается в сознание, и мой рот как по команде начинает механически пережевывать безвкусное месиво, наполняющее рот.

Из ниоткуда перед затуманенными глазами возникает стакан с водой, и я сосредотачиваю внимание на пальцах, обвивающих гладкое стекло с непоколебимой твердостью. Аккуратно подстриженные ногти и линии вен на тыльной стороне ладони, ведущие под рукав серой рубашки. Не желая смотреть на человека, протягивающего стакан, беру воду и, обхватив край дрожащими губами, делаю глоток, вместе с болью в горле запивая кекс и проглатывая его, чувствуя, как он встает комом в пищеводе вместо того, чтобы спуститься в переполненный желудок.

– Из‑вините, – удается выдавить, пока вскакиваю со своего места и покидаю комнату отдыха.

В «Стиксе» почти нет сотрудников женского пола, поэтому туалет, к моему огромному облегчению, оказывается пуст. Бросаюсь в первую же кабинку, заперев дверь, и принимаюсь жадно хватать воздух ртом, успокаивая мысли. Но они так яростно наводняют голову, что у меня нет никаких шансов победить.

Тогда наклоняюсь над унитазом и делаю то, что иногда помогает заглушить поганые голоса в моей голове, – сую два пальца в рот, вызывая рвоту. Не нужно много времени, прежде чем несколько сильных спазмов выталкивают всю еду, съеденную за последний час. Сквозь слезящиеся глаза смотрю, как кусочки пищи кружатся в водовороте сточной воды и исчезают в канализации, опустошая мой разум.

Вытерев рот тыльной стороной ладони, выхожу из кабинки, чтобы умыть лицо, но останавливаюсь, заметив обеспокоенную Элси, стоящую перед зеркалом.