Очень сказочные будни

Клайв же, недобро сверкнув глазами, посторонился, указывая на вход и уточняя:

– Кто первый в Зачарованный лес?

Я покачала головой, понимая, что Чарыр зол на майора из‑за его поведения. И собирается проучить.

– А где обещанный туман? – не понял Максимус, останавливаясь у ворот.

Каким бы он ни был гордым, первым не пошел. Это радовало. Не хватало нам потерять в тумане еще и выскочку из Дальбурга.

– Туман появится, как только войдете, – сказал Клайв, шагая внутрь и пропадая из виду.

Максимус издал воодушевленное: «Интересно!» и смело двинулся следом. Рано я его похвалила! Выругавшись, рванула в туман, гадая, успею ли поймать чванбурга до того, как лес отправит его блуждать по воображаемым местам?

 

Максимус Ларс

 

Я сделал всего несколько шагов вперед и тут же оказался в густом сером тумане, окутавшем меня со всех сторон. С интересом крикнул: «Эй!» и услышал отголоски собственного искаженного голоса, эхом разлетающегося все дальше и тише.

Протянул вперед руку и развел пальцы в стороны. Поводил пятерней туда‑сюда, проверяя собственные ощущения. Казалось, будто влез в теплую ванну с головой и возможностью дышать. Сделал еще несколько шагов вперед, и тут случилось сразу два события: сначала кто‑то вцепился в мою ладонь, а следом над головой раздался крик.

Я тряхнул конечностью, пытаясь отбросить неизвестного подальше, но в меня лишь сильнее вцепились. Это был человек с маленькой узкой ладонью и ледяными пальцами. Я мыслил отстраненно, словно в замедленном режиме. Страха не было, лишь нарастающее любопытство.

Пока крик не повторился.

Я посмотрел вверх. Вернее, сделал усилие, чтобы поднять голову, но движение далось с огромным трудом, и действо тянулось, кажется, целую вечность. А когда закончилось, я стоял в длинном коридоре с многочисленными белыми дверьми по бокам. Пахло лекарствами и почему‑то горем. По лицу текли слезы. Я испытал удивление: не помню, когда вообще плакал в последний раз.

Следом пришло ошеломляющее понимание: тело не было моим. Я лишь присутствовал в нем и словно бы наблюдал со стороны за происходящим, ощущая окружающее, но не имея возможности на него влиять.

Тот, кем я временно оказался, шмыгнул носом и вытер влагу с лица рукавом красного вязаного свитера. На тонком маленьком указательном пальце блеснуло колечко с голубым камнем. Хотел задержать руку, чтобы рассмотреть, но не вышло. Тело жило своей жизнью, не позволяя влиять на события.

– Не надо плакать, – как сквозь вату прозвучал мужской голос. – Плачут только слабые люди, а тебе теперь нужно быть сильной. Мне жаль, Татьяра.

Тело, в котором я очутился, снова издало всхлип. Затем перевело взгляд в сторону и с надеждой посмотрело на одну из приоткрытых дверей. Отчаянно хотелось пойти туда и увидеть кого‑то.

Маму? Да, определенно. Но не мою. В мыслях возникло лицо очень уставшей, измученной болезнью брюнетки.

Мужчина, который говорил со мной раньше, встал так, чтобы отгородить собой дверь.

– Запомни ее живой и веселой, – сказал он.

Пригнувшись, мужчина показал свое лицо: морщинистое, с большим носом, на котором сидели крупные очки с толстыми стеклами. Этот человек носил белый халат и пах ирисками. Одну из них он протянул мне со словами:

– Ешь. Это конфетки от горя. И не волнуйся, ведь твоя мама отправила письмо родне отца на север. Скоро дедушка приедет и заберет тебя. Слышишь?

Тело, в котором невольно застрял мой разум, кивнуло.

– Будь хорошей девочкой и точно ему понравишься. Он тебя полюбит, Яра. Видела когда‑то дедушку?

Я ощутил, как качаю головой.

– Значит, у тебя все впереди. – Доктор улыбнулся, показывая большую щель между зубами. – А пока иди к сестре Анне. Она поможет тебе хорошо причесаться, покормит и расскажет, где ты поживешь в ожидании родственников. И помни, им нужна только хорошая девочка, так что слушайся как следует.

Он показал вдаль.

В конце коридора от стены отделилась полная женщина в черной одежде. Идти к ней совсем не хотелось. Что‑то внутри буквально кричало, что все лгут и хорошего теперь долго не будет. Кричало громко, истошно, заставляя дрожать всем маленьким телом и впиваться ногтями в рукава красного свитера.

Но доктор смотрел и говорил строго, не оставляя выбора.

Я ощутил, как делаю шаг вперед, и… вышел из тумана уже собой. Вокруг шумел лес. На тропинке передо мной стоял здоровяк‑оборотень. А рядом бледная девушка. Это ее ледяная ладонь оставалась в моей руке.

Лейтенант Татьяра Ирт.

– Что случилось? – спросил майор Чарыр, с беспокойством глядя на коллегу.

– Я хотела провести его. Помочь, – прошептала лейтенант, вырывая свою руку из моей и суетливо пряча ее в рукав форменной шерстяной куртки. – Но лес этого не одобрил. И я… мы… Вы видели?

Она бросила на меня пронзительный взгляд.

На бледном лице отчетливо выделялись большие карие глаза с чуть приподнятыми внешними уголками и длинными густыми ресницами. Пухлые губы слегка дрожали, крылья аккуратного прямого носа подергивались от частого сбитого дыхания.

– Это были ваши воспоминания, – кивнул я.

– Воспоминания о чем? – спросил Клайв Чарыр, и я кожей ощутил его неприязнь.

– О детстве, – ответил, не считая нужным пояснять большее.

Татьяра Ирт судорожно вздохнула и передернула плечами. Я ощутил эманации страха и смущения. Неудивительно. Вряд ли госпожа Ирт действительно хотела вытащить на свет подробности своего детства. Тем более передо мной.

– Простите, – сказала она, не глядя на меня. – Я не думала, что выйдет что‑то подобное. Считала, туман давно принимает меня за свою и пропустит нас без труда.

– Видимо, ваша аномалия не любит, когда с ней хитрят, – задумчиво кивнул я, с интересом глядя вокруг. Лес казался просто лесом, но ощущения здесь были иными: острее, тяжелее и ярче, чем в любом другом месте.

– Считаете, это его наказание за своеволие? – удивилась Татьяра.

– Может, для меня готовили отдельный сюрприз, а вы все испортили? – предположил я. – На обратном пути выясним. Занимательная все‑таки аномалия.

– Занимательная, – эхом отозвалась лейтенант Ирт и быстро пошла по тропинке, напоминая: – Мы здесь по делу. Пойдемте, пока еще видно хоть что‑то.