Огненное сердце

– Эй, негодяйки, не забирайте мою Джемму. Мы еще не допили текилу.

– Джимм, найдите миссис Трент, она сказала, что очень скучает по вам! – радостно сообщает ему Мия с азартным блеском в глазах.

Лола тянет меня за руку и сквозь зубы шипит:

– Она не говорила этого. Сейчас Грег начнет ревновать.

– Так ей и надо. Она сказала, что мое платье полнит меня. Вредная старуха.

Мия и миссис Трент ведут холодную войну с того времени, как кот Саммерсов любезно оплодотворил ее кошку.

С тяжелым вздохом я сажусь за стол, где со мной постоянно кто‑то хочет поговорить. Как только Лили видит, что я сменила местоположение, она поднимает большие пальцы вверх. Боже, откуда в ней столько позитива? Разве у нее не должно быть всех этих ужасных беременных штучек, которые выводят из себя?

Отлично, Джемма, ты сидишь на свадьбе и удивляешься, почему эта женщина счастлива, когда выходит замуж за мужчину, который может спасти ее от огня.

Я продолжаю водить пальцем по бедру, затем по ободку рюмки, раздумывая над поздравительной речью. Не то чтобы у меня была боязнь сцены, просто…

– Ты тоже перебираешь в уме всевозможные способы побега, чтобы не говорить речь?

Я отрываю взгляд от одной точки на столе, встречая Томаса, расположившегося напротив. Он единственный из нашего окружения, кто не пошел танцевать.

 

Я не хочу заводить с ним разговор, поэтому устремляю взгляд на Нила и Мию.

Они исполняют какой‑то дурацкий танец, в котором поочередно делают вид, что шлепают друг друга по заднице. В какой‑то момент Мия начинает смеяться так громко, что Нилу приходится закрыть ей рот ладонью.

Боже, настанет ли день, когда эти двое поймут, что созданы друг для друга?

– Я планировал побег раз пять, прежде чем собрал слова в предложения.

Проклятье.

Этот человек не собирается оставлять меня в покое. Я возвращаю незаинтересованный взгляд на глупую улыбку Томаса. Ладно, она не глупая, а вполне себе очаровательная.

– Это была хорошая речь.

Молодец, Джемма. Придерживайся односложных ответов.

Томас продолжает смотреть на меня, одним взглядом вытягивая из моего рта больше слов.

– Поделишься вариантами? – Я подпираю кулаком подбородок. – Побега.

Что случилось с односложными ответами, и почему мы перешли к вопросам?

Томас усмехается, опирается предплечьями на стол и подается вперед. Мы вступаем в какую‑то абсолютно нелепую зрительную прелюдию, во время которой я ощущаю, как ускоряется пульс. Его кадык дергается, когда он тяжело сглатывает и прослеживает взглядом черты моего лица.

Он знает. Он точно, черт возьми, знает.

– Ну так что? – мой голос кажется чужим. Я прочищаю горло и повторяю: – Ну так что?

Томас откидывается на спинку стула, увеличивая расстояние между нашими носами.

– Ты могла бы подарить им песню.

Вот поэтому мне и нужно было молчать.

Я не дышу пару ударов сердца. А, возможно, и больше. Возможно, не дышу так долго, что скоро Томасу придется делать мне искусственный массаж сердца.

 

Готова поспорить, он бы справился. Он же пожарный, парамедик и вообще совсем чуть‑чуть уступает Супермену.

– Это не похоже на побег. Не говоря уже о том, что я не пою, – в конце концов начинаю дышать и непринужденно взмахиваю рукой.

– Ты была в церковном хоре, – его глаза слегка сужаются. – Хоть в это и с трудом верится. Ну знаешь, вся эта темная аура вокруг тебя, дьявол на плече и все такое.

Теперь моя очередь подозрительно сузить глаза.

– Ты чересчур болтлив, Саммерс. Найди себе другую жертву. Где‑то скучает миссис Трент, – я киваю в сторону ее стола.

Он переводит взгляд на миссис Трент – женщину преклонного возраста с трендовым фиолетовым оттенком волос, по мнению всех старушек Флэйминга. Джимм и ее сосед Грег стоят рядом с ней и чуть ли не на «камень, ножницы, бумага» выясняют, кто первым пригласит ее на танец.

– Думаю, ей не приходится скучать с такими ухажерами, – хмыкает Томас и возвращает взгляд ко мне.

Я ничего ему не отвечаю. Слизываю с руки соль и запиваю этот свадебный вечер очередной порцией текилы. Томас делает то же самое, не сводя с меня глаз. Жар ползет по моей шее, когда его язык скользит по руке.

Да черт бы его побрал.

Или меня.

Текила уже ударила мне в голову? Почему вдруг стало жарко? Или все дело в этой дурацкой шляпе, из‑под полей которой этот мужчина смотрит на меня глазами, в которых флирт заложен на каком‑то генетическом уровне.

Как давно у меня был секс, если мне вдруг стало жарко от Томаса Саммерса? Но он и не лизал раньше свою руку у меня на глазах. Это кардинально меняет дело, не так ли? Или я просто рехнулась.

Томас снова опирается на стол и наклоняется в мою сторону.

– Если ты споешь, то я помогу тебе сбежать. Что‑то мне подсказывает, ты не фанатка свадеб.

Я боялась говорить речь, потому что это достаточно интимно Мне пришлось бы быть искренней. Но песня… это куда более сокровенно.

– Пожалуй, я продолжу обдумывать речь.

Томас молчит пару минут, а потом говорит:

– Трусиха.

Я закатываю глаза.

– Неправда.

– Тогда докажи. А то знаешь… – Томас вращает указательным пальцем, как бы обводя амбар. – У нас быстро распространяются слухи. Представь, как люди удивятся, когда узнают, что наша злая по десятибалльной шкале Джемма на самом деле… трусиха. – Он лениво пожимает плечами.

– Ты смешон, – нервно фыркаю я. Он встречает мой убийственный взгляд своей вечной улыбкой. – Дурак.

Он улыбается еще шире. Еще ярче.

Еще чуть‑чуть – и я плесну ему в лицо новую стопку текилы, которую сжимаю мертвой хваткой.

– Тебе кто‑нибудь говорил, что от постоянных улыбок появляются глубокие мимические морщины?

– У меня есть ожоги, так что с морщинами как‑нибудь справлюсь.