Огненное сердце

Я втягиваю воздух. Томас тоже пострадал при пожаре на ранчо. Не так сильно, как Гарри, но это оставило на нем след – не только душевный, но и физический.

Наш разговор снова сходит на нет, потому что я больше не собираюсь вступать в бессмысленные препирания, окутанные его улыбкой, которая слишком странно действует на мой организм, пропитанный текилой.

– Есть ли у нас гитара?! – встает и выпаливает сумасшедший мужчина, перекрикивая музыку. – У нас есть человек, который хотел бы спеть!

Мое сердце бьется где‑то в горле, а возможно, вообще уже выскочило из тела и оказалось на столе. Все гости смотрят на двух людей, пытающихся убить друг друга взглядами. Если бы я могла, то выстрелила бы ему прямо в лоб. Но куча свидетелей все портит.

Кто‑то из гостей свистит, привлекая внимание Томаса. Его глаза чуть ли не блестят от азарта, когда он возвращает взгляд ко мне.

– Гляди‑ка, гитара нашлась. Судьба, получается.

Конечно же, у нас есть гитара.

В этом городе можно было бы попросить отыскать иголку в стоге сена – и ее бы нашли всеобщими усилиями.

Томас склоняется над столом и шепчет:

– Человек, который избегает трудностей. Четыре буквы. Уверен, ты знаешь ответ.

«Трус».

Только я не такая.

Я выпиваю текилу, запрокинув голову, и с громким стуком ставлю стопку на стол.

 

Вздернув подбородок, встречаю взгляд Томаса и встаю из‑за стола. Я задеваю его плечом, когда иду на центр танцпола.

– Ты не с той решил играть, милый мальчик Флэйминга.

Я стою посреди амбара и мне протягивают гитару. Волнение запускает дрожь по телу. Не обращая внимание на панику внутри, перекидываю ремень через плечо и быстро пробегаю по аккордам, проверяя, настроен ли инструмент.

К сожалению, он идеален.

Я прочищаю горло и нахожу глазами Лили и Марка. Они стоят неподалеку: Лили прислонилась спиной к груди Марка, а его руки лежат на ее животе.

– Лили и Марк… не знаю, как такие совершенно разные люди, как вы, смогли стать такой гармоничной парой, но… – Мой голос слегка дрожит. – Продолжайте быть друг для друга домом, из которого не хочется уходить. Даже если Лили перекрашивает все стены в розовый. Мне кажется, эта песня идеально вам подходит.

Я беру первый аккорд Carry You Home – Alex Warren и закрываю глаза.

Мои пальцы вслепую бегают по гитаре, а грудная клетка тяжело вздымается. Когда я пою, мир будто бы замирает.

Нет разочарований.

Нет проблем.

Нет бесконечных медицинских счетов.

Когда я пою, моя мама здорова. Ведь за закрытыми глазами у меня проносятся воспоминания, как она учила меня играть на рояле в нашей гостиной, залитой утренним солнцем.

Она всегда пела себе под нос, даже когда просто готовила завтрак. У нее был легкий, высокий голос – не сильный, но искренний, и именно он впервые заставил меня почувствовать музыку.

– Главное – не идеальные ноты, милая. Главное – чувствовать, – говорила она и нажимала на клавиши, будто доверяя им что‑то тайное.

Мама уже почти год не поет. Иногда, когда я скучаю по ее жизненной энергии особенно сильно, мне кажется, что этот звук до сих пор проигрывается где‑то в доме. Застрял между стен, прячется в щелях паркета, звучит в тишине, если прислушаться.

Приятное тепло разливается по венам – и это намного лучше, чем алкоголь, согревающий кровь. Я подавляю рвущуюся улыбку, сохраняя ее внутри себя. Сохраняя ее там, в воспоминаниях, где я счастлива.

Мурашки скользят по всему телу, заставляя меня резко распахнуть глаза. Как и в прошлый раз.

И как и в прошлый раз – на меня смотрит мужчина, обладающий каким‑то даром. Дар смотреть внутрь меня, пока песня слетает с моих губ.

Когда я беру последний аккорд и заканчиваю, мы с Томасом делаем синхронный вдох.

Я знаю, что он знает.

Он знает, что я знаю.

И этого «знаю» так много, что мы предпочитаем молчать. И делать вид, что не знаем.

 

Глава 4

Томас

 

 

Я всегда не понимал, почему Леди Баг и Супер‑Кот настолько глупы, что не могут узнать друг друга в реальной жизни. Я имею в виду… они же просто надевают маски, прикрывающие глаза. Маринетт вечно кричит о любви к Адриану, но не может узнать его в проклятом костюме кота?

Мы не будем выяснять, откуда я все это знаю.

Сосредоточимся на главном.

А главное заключается в том, что предчувствие не обмануло меня.

Что‑то внутри подсказывало, что таинственная незнакомка в лучах синего света тем вечером – совсем не незнакомка. Это чувство было мимолетным. Но где‑то на подсознательном уровне я понимал, что встречал ее раньше.

А ведь я даже никогда не был влюблен в Джемму, как Леди Баг в Супер‑кота.

Мы просто всю жизнь провели, можно сказать, бок о бок. Ее лицо всегда было в поле моего зрения. Возможно, если бы я не подошел ближе к сцене, или ее голос не пробрал бы меня до костей, незнакомка так и осталась бы незнакомкой. Просто обнаженной поющей девушкой в баре, на которую, например, Нил, Марк и Люк лишь мельком обратили внимание.

Я гонял ее образ в голове несколько недель.

Это то чувство, когда вы лишь на секунду заметили в толпе знакомое лицо, а потом часами думаете, где же встречали его раньше.

И вот однажды, когда Джемма заглянула мне в глаза во время стрижки, а я увидел в зеркале родинку на ее пояснице, что‑то в моей голове щелкнуло. Щелкнуло так громко, что я дернулся, а Джемма чуть не зарезала меня бритвой.

Это было похоже на ярко загоревшуюся лампочку, сигнализирующую о верном ответе. На разгаданное слово в кроссворде.