Ониксовый шторм

Мои пальцы выскользнули у него из волос, а потом комната закружилась перед глазами, и я оказалась посередине кровати. А потом все, что я видела, – это он, поднимающийся надо мной с кривой улыбкой, полуодетый, в одних только свободных штанах. И его мускулистое бедро оказалось между моих ног.

– Твой, – сказал он, словно обещая, и у меня перехватило дыхание при виде огня в его глазах.

Боги, когда он так на меня смотрит, кажется, что у меня расколется грудь.

– Я люблю тебя до боли. – Моя рука скользнула по его теплой голой груди, кончики пальцев обвели шрам на его сердце и спустились к твердым линиям живота.

Он втянул воздух сквозь зубы.

– И хорошо, потому что я люблю тебя точно так же. – Его нога уверенно двигалась между моими, и тут он накинулся на меня, стирая все мои мысли до единой, кроме одной: как стать еще ближе к нему.

Его руки гладили каждый мой изгиб, его губы ласкали каждый дюйм моей кожи вплоть до шеи. Желание вспыхнуло в моих венах, как пламя, зажигая все нервные окончания, а потом запылало, когда его зубы коснулись моего соска сквозь ткань ночной рубашки.

Я невольно всхлипнула и сплела пальцы под его затылком. Твою мать, как же он мне нужен.

 «Мой любимый звук. – Его слова оплели мой разум, а рука скользнула выше по моему бедру, пробираясь под рубашку к трусам, и я буквально растаяла. – Больше я люблю только твои вздохи, когда ты кончаешь».

Его пальцы тронули клитор сквозь раздражающий слой ткани, и мои бедра подались навстречу, а губы Ксейдена перешли ко второй моей груди. Блядь, между нами слишком много одежды.

Он поднял голову, чтобы видеть меня, и вот его пальцы уже прямо в трусах – ласкают и дразнят, заигрывают с клитором и наконец – слава, сука, богам – дают именно то, что мне нужно.

– Ксейден, – вырвалось у меня, и мою голову мотнуло на подушках, а по телу хлестала энергия, проносилась через каждую косточку, каждую вену, каждую клеточку кожи.

 «Я передумал. – Я почувствовала в себе уже два пальца. – Вот мой любимый звук».

У меня перехватило дыхание, уголок его рта скривился в усмешке, при виде которой мое влагалище само сжалось вокруг его талантливых пальцев. Энергия гудела, скручивалась во мне в тугую пружину, мои руки сжимали его плечи, давили на его метку на коже.

 «Как мне тебя взять, Вайолет? – Он наморщил лоб, прибавляя большой палец, чтобы работать с моим клитором, и накопившаяся во мне энергия начала вибрировать. – Вот так, на спине, чтобы я был сверху? Или чтобы ты была на четвереньках передо мной? У стены, чтобы трахать сильнее? Или посадить тебя верхом, чтобы ритмом управляла ты? Скажи».

Управляла? Контроль – лишь иллюзия, когда я с ним. Стоит ему меня коснуться, как он может делать со мной все что хочет.

– Все. – Я горела самым сладким огнем, и его слова лишь раздували пламя. Мне было плевать, как он войдет в меня, меня волновало, только чтобы он… Уже. Сука. Вошел.

В его глазах вспыхнул огонь.

– Я это чувствую. Чувствую тебя.

Секунду он смотрел, а потом опустил голову к моему лицу, завис в дюйме от моих губ и ускорил темп своих пальцев, заводя меня так, что я знала: единственный способ выжить – расколоться.

– Яркая, горячая и просто‑таки, твою мать, идеальная.

И я хотела всего его – его член, не просто пальцы. Я чувствовала его твердость у моей ноги, мне было нужно, чтобы он двигался внутри меня, со мной, рассыпаясь, бешеный и безумный. Я просто не могла подобрать для этого слова – не сейчас, когда он лишал меня дара речи.

Я схватилась за переливающийся оникс, связывающий наши разумы, и излила туда чистую, острую нужду, а мое дыхание учащалось все больше и больше.

 «Вайолет», – простонал он, стиснул зубы, и лоб его прорезали морщины, словно он сдерживался изо всех сил.

Зачем ему бороться с этим? С нами? Я – его, но и он – мой. Разве он не помнит, как нам хорошо вдвоем? Держась за связь железной хваткой, я вспомнила, как под моей спиной развалился стол, вспомнила великолепное ощущение, как Ксейден колотился в меня – такой твердый, так упоительно глубоко, – как мы оба терялись друг в друге, дышали одним раскаленным воздухом, жили только ради пика следующего мгновения.

Свернувшаяся во мне энергия начала жечь, нагревая кожу и грозя спалить все, что я есть, если я ее не выпущу. Боги, как хорошо было бы чувствовать мягкое касание его теней на моей коже, обволакивающих меня тысячами ласк, пока он…

Ксейден прижался лбом к моему и задрожал, покрывшись испариной.

– Ох, любимая.

Что‑то в этом гортанном стоне – сплошь скрежет и отчаяние – толкнуло меня за край со следующим движением его пальцев. Я старалась удержать энергию, но та сорвалась, и, когда я раскололась, слева от меня ударила молния. Тень залила все вокруг на одно тягучее мгновение, пока наслаждение наваливалось волнами, то затягивая меня в пучины, то взметая на поверхность, снова и снова.

Я уловила запах горящего дерева, и Ксейден вскинул обе руки к изголовью надо мной. Исказившее его лицо мучение привело меня в чувство меньше чем за секунду. Казалось, ему невероятно больно.

– Ксейден? – шепнула я, потянувшись к нему.

– Не надо. – Наполовину приказ, наполовину мольба.

Мои руки упали на грудь, а когда я попробовала заглянуть в нашу связь, она уже поблекла – и была закрыта стеной ледяного оникса.

– Что происходит?

– Мне нужно немного передохнуть. – Ксейден ронял каждое слово, как камень.

– Ладно. – Я выбралась из‑под него и встала с кровати, тут же увидев обгорелую трещину в тумбочке. Ну, хотя бы уже не сжигаю деревья. – Все, так нормально?

– Боюсь, всех островных королевств будет мало, – пробормотал он.

Какого хрена?

– В смысле? – Ничего не понимая, я просто смотрела, как он глубоко дышит, успокаиваясь.

Потом Ксейден кивнул, будто снова обрел уверенность.

– Я забыл. – Он медленно отпустил изголовье и сел, подобрав под себя ноги и стиснув колени пальцами, а потом его руки разжались и безвольно обмякли. – Я проснулся, увидел, как ты сидишь, и самым нормальным в мире было взять и обнять тебя – вот только я уже не нормальный. Блин, прости, Вайолет.

А.

– Да, я тоже забыла. – В ту же секунду, как почувствовала его губы. – Тебе не за что извиняться, и не говори, что ты не нормальный…

Минутку. Мой рот скривился в улыбке. Уж эту неприятность решить можно.