Отец на час. Работает спецназ

Прихватываю одну палочку фри, обмакиваю ее в кетчуп и закидываю в рот. Пригнувшись, точным ударом бью по шарам, загоняя сразу два из них в лузы.

– Бль…ютуз! – Серега эмоционально, но безматерно негодует.

Маша хохочет, пританцовывает и повторяет:

– Бль…ютуз! Бль…ютуз!

Нормальное слово. Не докопаешься.

– Правда вкусная. – Хватаю еще одну картошину, продумывая дальнейшую тактику игры. – Кстати, в картошке содержится клетчатка и много витаминов. Так что она не вредная, очень даже полезная, – будто сам себя уговариваю.

– А мама… – вздыхает Цешка.

– И мама полезная.

Только вредная.

– Мама будет лугаться.

– А ты ее не расстраивай, – подмигиваю.

– Не буду! – клятвенно обещает.

Далее целых два часа проводим за игрой. Серега наконец‑то разыгрывается, мне становится интересно. Маша – у меня в фанатах. Когда все получается, она хлопает в ладоши и пританцовывает, а как только Азиат тянет победное одеяло на себя – злится и обижается. Смешная.

За временем слежу, потому что проваливать весь первый рабочий день не планирую. Достаточно с меня детского сада. По дороге в школу Маша снова вырубается в обнимку со своим зайцем, а мне неожиданно звонит Женечка. Та самая, моя зазноба.

– Владик, – начинает без приветствий, сразу с ноги, будто мы полчаса назад расстались. – А кто ты по гороскопу?

– Привет, Жень. По гороскопу я Стрелец.

– Так… Ладненько…

– Зачем тебе? – хмурюсь, дергая поворотник.

– Решила совместимость нашу проверить, я ведь Овен. Ну… вроде нормально, жить можно. Не так прекрасно, как если бы я была Водолеем, но и не так ужасно, будь я Козерогом. Их вообще старайся избегать!

– Это все? – Страшно раздражаюсь, потому что в эту херню никогда не верил.

– А… ну нет, конечно. Не все, – голос становится сладким, как Машкин мохито. – Я хотела спросить: когда приедешь?.. Я соскучилась!

– Пока не знаю. Работа засосала, прости.

– У меня ведь завтра день рождения. Думала, сам вспомнишь! – немного обиженно заканчивает.

– А… – хмурюсь, пытаясь смириться с неизбежным. Не поздравить даму с дэрэ – это залет. – Ладно, заеду вечерочком.

– Ой, здорово! Я стол накрою и… кровать тоже, – снижает голос до интимного рокотания.

– Я бы с радостью, но давай лучше в ресторане поужинаем. У меня не будет много времени.

– Ну ладно. Как знаешь, – соглашается.

– Отбой, Жень. Занят. – Убираю мобилу, паркуясь у школы.

От высокого металлического забора по узкой асфальтированной дорожке к машине приближается объект В, а я озираюсь в поисках долговязого объекта А.

Где его черти носят?.. На танцы опоздает.

– Поехали, – командует Эльза, забираясь в машину. – Ой, а Маша не в садике?

– Нет.

– А почему? Там карантин?

– Что‑то типа того. Сейчас братца‑кролика вашего дождемся и сразу поедем.

– А Леон уже уехал, сказал, будет сам добираться. Без вас.

– Ну поехали, раз так, – скриплю зубами.

Самостоятельный, значит? Посмотрим.

До бассейна доезжаем всего за пять минут. Работа, как говорится, непыльная. Эльза отправляется на тренировку, а я стерегу сон мелкой подопечной. Проснувшись, ей срочно надо в туалет. Дошел мохито.

Подхватываю Машу на руки и несусь в бассейн. Администратор подсказывает, где у них туалет для гостей. Только решаем проблему, появляется новая: объекту С срочно надо состыковаться с объектом В.

Ладно. Поднимаемся на третий этаж и наблюдаем за тренировкой сверху.

Сатанистку узнаю не сразу. У нее розовая шапка с изображением единорога и такой же точно купальник. В сравнении с повседневным образом смотрится эпично. Вот это перевоплощение!.. Да и плавать у девчонки получается отлично, дыхалки пока не хватает, но видно, что старается. И тренер орет поменьше, чем на остальных.

– Эльза, я тебя видела! – радуется Маша, когда встречаемся в фойе уже после.

– Хорошо плаваешь, – хвалю, разглядывая лицо, не обезображенное косметикой. Оказывается, средняя тоже на мать похожа. – И если чернила для губ закончились – больше не покупай. Так гораздо лучше.

Эльза смущается, но не обижается.

В машине девчонки галдят, я вроде привыкаю. «Волюме» им подкрутить не хочется – уже победа.

И слава богу, что пацан оказывается дома. С надменным видом весь вечер ходит мимо меня, а я все спускаю. О завтра думаю. Ничего‑ничего.

– Владислав, поужинайте с нами, – мягко улыбается Тореодоровна, когда захожу на кухню.

Кружева отложила, снова в рубашке и светлых джинсах.

– Я… – Почесываю затылок и принюхиваюсь, с целью различить, чем мне грозит ужин в этом доме.

– А что на ужин, мамочка? – тут же забегает Маша, размахивая куклой.

– Тыквенно‑творожная запеканка.

– Фу… Я хочу калтошку фли!

Тонкие брови начальницы становятся подозрительно извилистыми. Я невозмутимо пожимаю плечами.

– Картошку фри? Ты что, ее ела?

– Не‑е‑еть… – Маша округляет глаза и смотрит на мать предельно честным взглядом.

Вот те крест типа! Невиноватая я.

Только‑только перевожу дух, как…

– Калтошка фли вледная, – вздыхает Маша и, сложив ладошки под подбородком, мечтательно добавляет: – Но а‑абалдеть какая вкусная… Ой!..

– Можно вас на минутку, Владислав Алексеевич? – Начальница, покачивая бедрами, выходит из кухни, и тыквенно‑творожная запеканка кажется мне цветочками.

– Бль…ютуз, Владь? – тихо шепчет Маша, прикрывая рот.

– Бль…ютуз, Мария. Вот такенный!..