Отец на час. Работает спецназ

– Разумеется, я не собираюсь воспитывать бездельников…

– Тогда просто наблюдай и… не подрывай мой авторитет.

– Договорились, – тут же соглашаюсь и… улыбаюсь.

Отец тоже улыбается и встает.

– Да, завтра вечером мне нужно пару часов, так сказать… – теряется, – по семейным обстоятельствам.

– Ох, я тоже буду отсутствовать, – вспоминаю.

– Я попрошу сослуживца. Он здесь приглядит…

– Хорошо, спасибо, – радуюсь, что не надо решать эту проблему.

– Пойдем‑ка, погуляем. – Смотрю, как он забирает Джес с лежанки.

– Влад, – окликаю.

– А?

– Спасибо.

– Пожалуйста.

– Я надеюсь, это была хотя бы не целая порция… – вспоминаю про картошку фри.

Он оборачивается и вздыхает.

– Двойная порция с кетчупом…

– Боже… – морщусь.

– И до блеска отполированная мохито.

 

Глава 13. Федерика

 

В ресторане «Живаго» пятничный вечер проходит шумно и местами даже весело.

Прижав к себе лакированный клатч, плавно продвигаюсь мимо забитых гостями столиков в хорошо освещенном зале и круто останавливаюсь.

Как вкопанная. Острые шпильки в напольное покрытие врезаются.

Ну нет…

Попов, я тебя убью!

– Рик, – поднимается Андрей, застегивая нижнюю пуговицу на пиджаке. – Рика, только не обижайся. Это ненадолго. Мы просто поговорим. Все вместе поговорим.

Побединский смотрит на меня взглядом побитой собаки. Мне тут же хочется дать ему жевательную косточку и помыть грязные лапы специальным шампунем. Может быть, Кира и права: судья Третьякова непременно пожалеет моего бывшего мужа!..

Женское сердце так любит жалеть… Всех. Сломанный случайно ноготь. Бездомных собак. Взрослых мужиков.

Тревога разгоняется внутри меня до скорости, какую развивают наши прекрасные покупательницы, увидев в приложении долгожданный статус заказа «Готов к выдаче».

Небрежно бросив клатч на стол, сажусь и закидываю ногу на ногу.

– Отлично выглядишь, Цветочек, – подобострастно изрекает Коля.

– Давай только в этот раз без полива, – огрызаюсь, припоминая его унизительный харчок у здания суда.

– Прости, Феденька, – виновато вздыхает. – Я просто не знаю, как реагировать на твои обвинения.

– Заметь, небеспочвенные.

– Да сколько раз тебе говорить…

Попов разводит руки в стороны, словно выступает в роли рефери. Его холеное лицо превращается в улыбающуюся маску.

– Друзья Побединские, давайте не будем начинать вечер с недоразумений. Сначала закажем что‑нибудь… Рика, здесь есть твои любимые гребешки. Сегодня пятница, выпьем вкусного вина… Ну же, друзья! Вспомним старые времена. Помните, как сидели еще у вас на квартире, по пятницам?..

– Да, – Побединский утыкается взглядом в меню. – Я тоже вспоминаю то время.

Приблизившись к Андрею, хватаю его за локоть и шиплю:

– Я думала, ты хочешь пообщаться о работе в приятной атмосфере, Андрей. Ты меня подставляешь!..

– Я просто хочу, чтобы у вас все наладилось, – отвечает одноклассник. – Настоящий друг, Побединская, это тот, кто думает о тебе и о твоих детях, а не… Осипова, которая помогает в суде.

– Зачем ты так про Киру, Андрей? – устало вздыхаю, снова откидываясь на спинку кресла.

– Ладно‑ладно, ты же знаешь, я любя, – расплывается он в улыбке и тут же хмурится. – Кстати, мой крестник сегодня звонил. Жаловался.

– Даже не начинай. – Тоже листаю меню.

Гулять так гулять. Выбираю розовое вино. Машину оставлю на стоянке, завтра суббота, попрошу водителя потом забрать. Улыбнувшись официанту, заказываю салат с гребешками.

– Я ведь говорил, что этот военный не подходит, – продолжает Андрей. –  Воспитывать подростка по‑армейски – это неправильно.

Сегодняшнее утро в нашем доме началось со скандала. Влад, по причине крайнего неуважения, отказался подвозить Леона в школу и уехал с Эльзой и Машей, оставив его у дома.

Естественно, сын обратился ко мне, но я ведь обещала… Пришлось отказать. Два километра не так уж и много, и тротуары у нас в районе отличные, а все перекрестки оснащены светофорами. До школы Леон дошел, я проверила по журналу.

Надеюсь, это действительно пойдет ему на пользу, а вот Андрей так не считает:

– С Лео так нельзя, он у нас парень чувствительный.

– Твой «Лео» чувствительный только по отношению к собственной персоне, Андрей, на остальных ему давно все равно. А Влад… – отчего‑то смущаюсь и откашливаюсь, – Владислав Алексеевич… хочет как лучше. Раз уж собственный отец не может… – не могу удержаться от колкости в адрес бывшего.

Мне даже безразлично, что он спал со своим концертмейстером, без разницы, где это было и сколько раз. Больше всего в отношении Побединского меня триггерит его тотальная холодность к нашим детям.

Обижает, цепляет…

Я не знаю.

Задевает за живое, будто мне в душу саморезы вкручивают. Гнев часто сменяется липким чувством вины. Будто… это я виновата, что Коля вдруг резко к ним остыл.

– Собственный отец вынужден зарабатывать на хлеб, – проговаривает Коля, поблагодарив официанта за принесенный ему ароматный стейк рибай и красное вино.

– Вот незадача, – усмехаюсь.