Отец на час. Работает спецназ

– Эм…

– Ой, – краснею, отводя телефон от уха и рассматривая надпись «Владислав Отец». – Простите.

– Я так понимаю, это вы с беспроблемным разговаривали. Ну с тем, который у вас взрослый?

– Вы позвонили скабрезничать?

– Что такое «скабрезничать»?

– Издеваться.

– Издеваться?..

– Послушайте… Вы… – не выдерживаю.

– Да не хочу я над вами издеваться, – сердится он. – Я позвонил сказать, что согласен на ваше предложение.

– Согласны?

– Согласен.

– Почему вы за мной все повторяете? – вскакиваю с места и взглядом прошу Андрея выйти.

Он кивает и тут же скрывается за дверью.

Я отчего‑то нервничаю. Натягиваю туфли и снова сажусь за стол.

– Так что там с вашим предложением?.. Еще актуально? – хрипловато интересуется Владислав.

– Актуально.

– Охранять ваш дом за пятьсот тысяч? Я готов.

– Хорошо, – закусываю губу, понимая, что с суммой погорячилась, но тут же придумываю выход из положения. – В таком случае мои юристы подготовят трудовой договор.

– Не стоит. Давайте без этих формальностей.

– Трудовой договор защищает обе стороны, – настаиваю. –  Мы пропишем ваши реквизиты и договоримся о графике работы. Кроме того, необходимо будет согласовать штрафные санкции.

– Это еще что такое?..

– На всякий случай, – успокаиваю.

– Тогда ладно…

– В общем, давайте завтра в шесть, Владислав, – сверяюсь с ежедневником. –  Подъезжайте сразу к нам. Адрес я вам отправлю…

 

Глава 5. Федерика

 

«Готовка – определенно мое, особенно пэпэшная (ПП, правильное питание – прим.авт)», – размышляю, кружа по светленькой кухне, напичканной всевозможными гаджетами.

– Алиса, включи чайник и нагрей духовку до двухсот двадцати градусов.

– Будет сделано.

Подготовив тесто на бездрожжевые пирожки со шпинатом, принимаюсь за пирог без яиц и сахара. И такое чудо бывает. Уловив еле заметную тень за окном, будто бы гуляющую в саду, всячески себя успокаиваю:

– Федя, мало ли, мерещится уже. Целый день в мониторе…

Тем не менее тревожность только нарастает.

В доме я одна. Уличные металлические ворота закрыты на брелок, дверь в дом – тоже заперта.

Слышится тихий скрип.

– Господи, – резко подскакиваю, когда дверь, ведущая из кухни на веранду и в сад, открывается. – Вы в своем уме? – берусь за сердце и часто дышу.

Солдафон.

– Здравия желаю, – кивает и улыбается.

У него во рту… зубочистка.

М‑да.

Рассматриваю высокую, статную фигуру. В офисе он казался гораздо мельче.

Моя кухня, мой оплот чистоты и женственности Владу Отцу явно не по размеру. Он здесь как слон в посудной лавке. Не к месту.

– Безопасность у вас на нуле, – цокает и перекатывает зубочистку на другую сторону.

– Что значит на нуле?..

– То и значит. Техническая калитка открыта. Дверь в дом тоже… – оборачивается. – Вы будто новости не смотрите. Людей убивают, грабят.

– Я работаю, – страшно оскорбляюсь. – Меня совершенно некогда убивать и грабить. Грабителям и убийцам придется записаться в очередь на следующий квартал.

– Ну‑ну… Трудоголик, значит‑с.

Он улыбается.

Впервые по‑доброму, без сарказма.

Это обезоруживает.

– Да, – поправляю волосы. – Приходится много работать.

– Ясно, – Влад, вздохнув, раскрывает полы кожаной косухи и упирает ладони в пояс все тех же синих джинсов. Футболку он сменил на темно‑синюю рубашку. – Все равно исправим, калитку надо заварить или замок сообразить. Это не дело… Бардак!.. – достает зубочистку.

– Хорошо, делайте как знаете, – закатываю глаза, вытирая руки салфеткой. – Идите за мной.

Выходя из кухни, быстро осматриваю себя. Белая удлиненная рубашка и голубые скинни. Да, немодные, но для дома в самый раз. И вообще, ну не понимаю я эту моду на балахоны. Мне нравится, когда… в облипочку. Главное, чтобы не целлюлит, а я им не страдаю.

– Черт, – останавливаюсь.

Мужское тело впечатывается в меня сзади.

Отскакиваю.

– Алиса, выключи духовку и свет.

– Хорошо. Будет сделано.

Холодно улыбнувшись, отправляюсь дальше.

– Это наша гостиная, – попутно решаю сделать небольшую экскурсию по первому этажу.

– А здесь?

– Это… детская гардеробная. Дверь лучше не открывать, – пугаюсь, когда он берется за ручку. – У меня давление поднимается, когда я вижу, что там творится.

Кивает. Идет дальше.

– А это?..