Пари

– Можно подумать, ты был против! – фыркнула девушка. – Войны, смертоубийства, кровь, разрушения – всё, что ты любишь. Признайся, ты наслаждался всем этим больше, чем нашим пари.

Её брат пожал плечами, не говоря ни да, ни нет.

– Ладно, больше не буду сводить их, – в конце концов примирительно произнёс он, – обещаю. Пусть сами или влюбятся друг в друга, или возненавидят…

Лю заулыбалась, а Яр в очередной раз подивился наивности сестры.

 

Глава 5

 

Николь ежедневно присматривалась к студентам – со страхом и волнением, но так и не смогла увидеть того наглого блондина. Приснился он ей, что ли?

С другой стороны, тесно общались лишь студенты соседних курсов: у них были занятия в одних и тех же корпусах. У пятого курса вообще лекций не было, только консультации по проектам, которые они вели с наставниками; проходили они индивидуально в административном здании. В полном составе студенты собирались лишь в столовой. Но и там блондин не появлялся.

Зато почти каждый день Николь видела Родана – всегда одного, всегда сосредоточенного и замкнутого. И каждый раз поражалась той неприязни, которая охватывала её при взгляде на парня. Искала причину и не находила.

– Сюда идёт, – вдруг сказал Брок странным тоном.

Николь удивлённо обернулась вслед за его взглядом. По проходу в их сторону шагал Родан с полным подносом.

– Тебе он тоже не нравится? – поинтересовалась она.

Брок ничего не ответил. Родан поравнялся с их столом и коротко кивнул Николь, обозначив их знакомство.

– Привет, – ответила Ника, попытавшись улыбнуться, но губы никак не хотели разлепляться, сведённые судорогой отвращения.

Слава Матери, Родан не задержался и быстро прошёл дальше.

Николь уткнулась в тарелку с недоеденным завтраком и вдруг почувствовала, что аппетит пропал напрочь.

– Ты что‑то о нём знаешь? – спросила она, ковыряя молочную кашу.

– Слышал, что он скрывается в Академии. То ли сын бунтовщика, то ли беглый принц соседней страны, то ли, – Брок понизил голос до шепота, – сам Лотар или один из его отпрысков. Говорят, их у него два десятка и каждому он завоевал по стране.

Брок не заметил противоречия в своих словах: если у короля два десятка сыновей, то вряд ли он так молодо бы выглядел.

– Да ладно! – фыркнула она недоверчиво. – Гарем у него, что ли?

Брок пожал плечами:

– Может, и гарем…

Они немного помолчали. У Брока, в отличие от Николь, аппетит был отменным: он съел уже две тарелки каши и сейчас заканчивал творожный пудинг.

– А ты сам хоть раз видел Лотара?

Парень отрицательно покачал головой.

– Отец видел. Сказал – жуткий тип.

Грега Лотара, теперешнего правителя Беллира, мало кто видел. Герцог не пускал в столицу ни жену, ни дочь, ни сына. Если было нужно – ездил на аудиенцию один и быстро возвращался обратно. Старая аристократия не стремилась во дворец, делая вид, что очень занята в своих поместьях. И пусть за шесть лет Лотар так и не озаботился коронацией, де‑факто правил Беллиром он, а не Совет министров, наспех собранный в военное время. Ходили слухи, что Лотар выглядит как настоящий невежественный горец: носит шкуры, спит на них, ест мясо руками, не умеет ни читать, ни писать.

– И эти дикари захватили нас! – звенящим от ненависти шёпотом произнёс Брок, вытирая губы салфеткой.

– Тогда правильно, что он пошёл учиться, – спокойно ответила Николь, заканчивая разговор. – В Академии его научат и писать, и читать.

Некоторый смысл в словах Брока был. Если этот Родан – Лотар, то неудивительно, что интуиция Ники бьётся в припадке при взгляде на парня. Он – олицетворение всего ужасного, что произошло в стране за последние шесть лет: зверства, грабежи, убийства, расправы с неугодными, насилие над женщинами. Слуги в поместье рассказывали жуткие вещи, происходившие в столице. Когда армия горцев её захватила, Лотар отдал город солдатам на растерзание. После этого в Беллире его стали называть Грэгом Кровавым.

Николь была ещё маленькой, но помнила, что творилось в их доме. Кондор для защиты нанял несколько тысяч вооружённых мужчин – в основном наёмников из соседних стран. В поместье несколько месяцев проживала небольшая армия, пока Лотар не объявил амнистию тем аристократам, кто даст клятву верности.

«Ладно, – Николь мотнула головой, откидывая чёлку, – это всего лишь слухи. Пора на лекцию».

Форма Академии состояла из узких серых брюк и длинного сюртука фиолетового цвета. Рубашки под него можно было носить свои. Николь всегда выбирала рубашки с высоким воротником, застёгивая их под самое горло, чтобы скрыть отсутствие кадыка. Это было неудобно, и однажды даже Брок спросил её:

– Не запаришься?

День был жарким. Сам он, как и все остальные, носил рубашку расстёгнутой на верхнюю пуговицу, а некоторые даже на две.

– Меня воспитывали в недопустимости небрежности в одежде, – высокомерно ответила Ника, и Брок заткнулся.

Каждое утро Николь проглатывала ложку спиртовой настойки, обжигавшей горло, делавшей его словно простуженным. Хрипота к вечеру проходила. Ужинала Ника у себя в комнатах, на вечеринки не ходила, до утра ни с кем не общалась, так что могла не бояться разоблачения. Умом Николь понимала, что её поведение разнится с поведением брата. Тот встречался с девушками, весело проводил время с друзьями, никогда не отказывался от гулянок в ресторациях. Но пусть лучше так, чем разоблачение. Да и пить она не умела.

Сегодня её опять пригласили в ресторацию. Ника сначала хотела отказаться, но, подумав, согласилась. Она ни разу не бывала в подобных заведениях, а если приехала в Академию познать жизнь, то пора начинать. Иначе вернётся домой такой же неумехой, какой и была.

Николь надеялась, что брат сможет уговорить бабушку разрешить ему жить в её поместье хотя бы до середины зимы. В честь праздника Равновесия студентам давали неделю каникул: кто отправлялся домой к семье, кто снимал роскошные апартаменты в столице и кутил все праздничные дни, кто оставался в общежитии. Перед отъездом Ника договорилась с братом, что они на каникулах поменяются местами, значит, нужно за следующие пару месяцев успеть взять от жизни всё.

В конце лекции по анатомии в кабинет вошёл ректор. Следом за ним в дверях появился Родан. Ника, сидевшая за последней партой и уже сунувшая конспект в сумку, вздрогнула, едва увидев парня. В груди похолодело.