Парни из Манчестера. Все под контролем

Леон не спорит. Гэри понимает все правильно, это сейчас здорово помогает. Сложно представить, как в этом состоянии он избавлялся бы от тела сам. Задача выполнена, адреналин отпускает, и теперь жутко клонит в сон.

Выбравшись обратно на воздух – начинает накрапывать дождь, – Леон невольно улыбается уголком рта. Если где‑то и остались следы крови, за ночь их смоет. Тыковка жив, от трупа почти избавились, а с Бакстоном он разберется позже. Теперь у того меньше аргументов, и можно будет оперировать нападением как нарушением договора.

Они выберутся из Манчестера. В этом Леон почти уверен.

Домой не хочется. В памяти всплывает лицо Тамзин, с ее милой светлой челкой, маленьким ртом и послушными белесыми глазами. Она примет его любым, так что можно просто взять мобильник и сделать один звонок.

После первого же гудка трубку снимают.

– Привет, – слышится тихий робкий голос.

– Ты нужна мне, девочка.

– Я дома, господин.

– Приду через десять минут. Набери ванну.

Тут три квартала. Леон идет медленно, не торопясь: Тамзин не любит, когда он приходит раньше, чем обещал. Ничего не говорит, но во взгляде проскальзывает легкое неудовольствие, и этого достаточно. Его роль – дарить ей комфорт, а не наоборот.

Два стука в дверь. Она распахивается наружу, и на пороге Тамзин, опустив глаза, легко кивает. Хорошая девушка, покорная и податливая, лучше всего она раскрывается в сервисной роли: находит свое маленькое счастье в том, чтобы служить другому человеку. Как зеркальце, отражает его эмоции и присваивает их: если Леон доволен ею, она тут же считывает это и купается в любой, даже маленькой похвале.

Он благодарит ее тем, что не заканчивает сессию, пока не добьется результата: оргазм Тамзин – испытание на прочность для партнера. Леон приводит ее к финишу каждый раз, даже если сам устал до головокружения.

– Смотри на меня, – командует он. – Привет, девочка.

Тамзин привычно подставляет лоб для поцелуя. Она не задает вопросов о его потрепанном внешнем виде, даже не морщится, глядя на засохшую кровь.

– Ванна почти готова, господин, – только и произносит она.

– Спасибо. Могу?

Кивнув в знак согласия, она следует за ним. Леон останавливается на пороге и дает себя раздеть. В мягких заботливых движениях Тамзин почти не касается его тела – и точно не делает этого без необходимости.

Она надоела ему еще месяц назад. Было ошибкой начинать: совершенно не его типаж. Эта девушка для тех, кому нужна своя тихая гавань, ее дом маленький, но уютный и всегда, в любую секунду чистый. Даже если Леон позвонит в три часа ночи и скажет, что ему нужно прийти, его встретит крохотная гостиная с аккуратно разложенными по дивану цветастыми подушками, горячий чайник и все необходимое, чтобы почувствовать себя дома.

Но жить в убежище скучно. Ему нужны жизнь, энергия, эмоции, а их в Тамзин нет. Но раз уж Леон взял на себя такую ответственность, нельзя бросить девушку, которая на него надеется, просто потому, что надоела. Нужно будет смягчить этот процесс. Тем более сейчас ее тихая покорность ему очень кстати.

– Мне постирать одежду? – спрашивает Тамзин.

– Да, – коротко отвечает Леон. – У тебя есть?..

– Конечно, я принесу.

Он опускается в горячую ванну и откидывает голову на борт. Сменная одежда точно будет чистой и выглаженной – в этом вся суть. Хорошая девушка, даже слишком. Леон закрывает глаза, чувствуя, как начинают расслабляться забитые мышцы.

– Тэм, мне нужна сигарета.

– Да, господин.

Слышатся шаги, шорох, чирканье спички – Тамзин не курит, но поджигает сама. Через пару секунд у него в пальцах оказывается свежая сигарета, и Леон молча хватает ее губами и подглядывает сквозь приоткрытые веки.

– Спасибо, девочка, – произносит он. – Ты моя главная опора.

Щеки Тамзин вспыхивают от удовольствия: у нее фетиш на похвалу. Вернее, детская травма: родители никогда не благодарили старшую дочь за ее помощь по дому и с младшими. Все принималось как должное, вот и вырастили идеальную рабыню, готовую свернуть горы за простое «спасибо».

Фетиш – это хорошо. Но для Тамзин была бы полезнее терапия.

Она исчезает, оставляя его одного. Тело наконец полностью расслабляется, мозг понимает, что они в безопасности, и среди всех странных мыслей, которые рассеиваются в сигаретном дыме, остается только одна. Она страшная, но игнорировать ее уже не получится.

Работа на синдикат зашла слишком далеко. Сегодня они могли потерять Тыковку.

 

* * *

 

Нью‑Йорк, март 2019

 

Снова никого.

Леон растерянно стоит посреди собственной гостиной. Его душит это новое и странное чувство, которому он не может найти названия. В пентхаусе столько комнат, но ни одна из них не приносит комфорта. Отчаянно хочется слышать чей‑то голос или, может, говорить самому. Но в этом нет смысла: раньше Леону не нужны были люди, чтобы чувствовать себя в порядке. Что изменилось?

Отдаленный шум воды напоминает, что ванна набирается уже достаточно долго. Еще раз окинув тоскливым взглядом гостиную – так люди заводят собак? – Леон пересекает ее, идет в спальню и только оттуда попадает в нужное ему место.

Когда они с Тыковкой делили на двоих маленькую комнату в родительской квартире в Манчестере, было уютнее. Эта мысль, с одной стороны, кажется туповатой – как отсутствие личного пространства может быть лучше, чем наличие? – а с другой – выглядит правильной. Леон не склонен предаваться ностальгии, но сейчас, забираясь в горячую ванну, не может не вспомнить те времена.

Тыковка спал на надувном матрасе рядом с его кроватью и обожал поболтать перед сном. В гостиной стоял диван, но из‑за родителей там было практически невозможно оставаться. Матушка могла, проигнорировав спящего гостя, включить телевизор. Отец был способен даже сесть на тот же диван. Они оба не просто не понимали суровой реальности, в которой находятся, а порой и вовсе уплывали в собственный шизофренический мир, где у них все еще были поместье, прислуга и матушкины любимые конные прогулки.

Пар, поднимающийся от воды, напоминает о Тамзин. Когда Леон в последний раз проверял, она была счастливо замужем за своим новым мастером. У них даже появился ребенок – наверное, это наиболее логичный для нее шаг. Тамзин вдыхала похвалу и выдыхала заботу. Безусловная любовь должна помочь ей обрести внутренний баланс.