Парни из Манчестера. Все под контролем

– Можно, – кивает тот и записывает что‑то в телефон.

Гэри перестал полагаться на память? Все и правда хуже, чем Леон предполагал.

– Спасибо. Теперь вопрос сложнее. Джек, меня пугает ДДС, который присылает Спенсер из Китая. Есть подозрение, что не все там так чисто. Две просьбы: посмотри, пожалуйста, своими глазами.

– Без проблем. Вторая?

– Давай снова отправим Кортни на завод.

Джек задумчиво жует губы, но наконец кивает.

– Меня, Кортни и Марту, – предлагает он. – Перепугаем их всех, устроим глобальную проверку.

– Я за, езжайте все вместе, – кивает Леон. – Надеюсь, после этого нам не придется увольнять Спенсера.

– А что, директора в Китае уже закончились? – с сочувствием поворачивается Гэри.

– Слушай…

– Не, я серьезно. Если еще и британец не справится, снова поднимем идею о переносе завода. Сколько можно?

– Давай обсудим в рамках обычного совещания? – Дождавшись кивка, Леон спокойно переводит тему. – Еще один сложный вопрос. Журнал, я так понимаю, читал каждый.

– Мне хватило заголовка, – отворачивается Джек.

– Я читала, – подает голос Кэтрин.

Леон даже не смотрит на Гэри – они нашли Саймона через подруг Пайпер и заткнули. Этот уже ни с кем не поделится впечатлениями.

– Мы с Джанин подобрали… – Леон вспоминает недавний разговор. – Мы в поисках пиарщика. Возможно, нам придется тоже приложить к этому руку и не просто повесить на специалиста вопрос нашего публичного образа, а выполнять инструкции.

– Мне это не нравится, – сообщает Джек. – У меня нет сил скакать перед людьми и торговать ебалом.

– Мы все встряли в историю, – напоминает Леон. – И все три имени указаны в статье.

– Вот только я никого не бил и никого не довел, – вскидывается тот. – Не понимаю, почему теперь должен оправдываться.

Из‑за массивной груди Гэри видно, как Кэтрин прикрывает лицо рукой, кажется, прячет эмоции. Стало быть, она их все же испытывает?

– Что‑то не так, миссис… – фамилия Тыковки застревает в горле, – Гибсон?

– Нет, простите, – отвечает она из‑под руки.

– Или вам кажется, что эта тема вас не касается?

– Но так и есть. – Она убирает ладонь и переводит на Леона удивленный взгляд.

– Нет, вам также придется выступить, как вдове, если того потребует пиар‑стратегия.

– Я не публичная личность.

– Не имеет значения, теперь вы акционер «Феллоу Хэнд». Думаете, удастся сохранить текущий статус, будто это все к вам не относится? В конце концов, вы участвовали в сложившейся ситуации.

– Каким образом? – каменеет Кэтрин.

– Вы тоже приложили руку к смерти Тома.

– Брат, тебе бы лучше… – начинает вскипать Гэри, но Кэтрин его останавливает:

– Пусть. Я хочу выслушать все, что виконт Колчестер в себе скопил.

– Вы ведь были его лечащим врачом? – не унимается Леон.

– На первых этапах. Наши отношения начались после того, как Тома забрала заведующая отделением.

– И много вы сделали, чтобы он выздоровел? Почти за год нельзя было вывести Тома в ремиссию? С его силой воли? Не верю.

– Клиника сделала все возможное, – сухо и безжизненно произносит Кэтрин. – У Тома была лучшая схема лечения.

– Какая? Как именно вы его лечили? – Внутри будто прорывает плотину. – С текущими возможностями медицины, с этой страховкой, в Нью‑Йорке – как именно вы могли лечить пациента, чтобы довести его с третьей стадии рака легких до четвертой?

Гэри даже приподнимается, но рука Кэтрин успокаивающе ложится ему на локоть.

– Так, как могли лечить человека без селезенки, – сообщает она. – Мистер Гамильтон, я понимаю вашу боль. Но подавляющая часть того, что клиника могла бы дать Тому, убила бы его раньше, чем рак. Даже иммунотерапия с трудом поддерживала его ослабленный организм. И я говорю так уверенно, потому что сама составляла схему лечения, а еще потому, что врачом Тома была заведующая отделением с двадцатилетним стажем. Доктор наук.

Селезенка… Леона словно бьют под дых: ему стоит немалых усилий не отвести взгляд от Кэтрин. Значит, это все же его вина.

– Еще вопросы? – с вызовом поднимает голову она. – Или вам расписать всю схему лечения? Без проблем. Мы начали с двадцати миллиграмм афатиниба ежедневно. Это таргетная терапия: токсин, который поражает клетки с определенной мутацией. Именно такой, какая была у опухоли Тома. К слову, он поражает и здоровые клетки: в первую очередь желудок. Поэтому Том не мог появиться на ваших утренних совещаниях, не приняв противорвотное.

– Хватит, – закрывает лицо руками Джек. – Мы все поняли.

– Простите, мистер Эдвардс, но я не стану терпеть, когда кто‑то некомпетентный заявляет мне, что я чего‑то не сделала для спасения Тома.

– Не считайте себя богом, миссис Гибсон, – встает на собственную защиту Леон. – Уверен, были еще способы.

– Какие? – уточняет Кэтрин. – Какие из известных науке методик лечения крупноклеточного рака легких мы не использовали? Не считая тех, которые были для Тома вреднее этого рака?

– Ни одну из тех, что спасли бы его, – не выдерживает Леон.

– Тыковка сказал завалить ебало, – резко поднимается она. – Приношу свои извинения. У меня… следующая встреча.

Она исчезает за дверью, и в зале повисает тяжелая тишина.

– Ты долбоеб, Леон, – наконец произносит Гэри. – Кейт права: они сделали абсолютно все. И Тыковка тоже… сделал все. Знаешь, что за жизнь у него была? Он не пил спиртное, даже питался лучше, чем мы все. В конце концов, он бросил курить! Тыковка. Курить.

– Ты знал? – доходит до Леона. – Как давно?

– Достаточно. Еще когда ему дозировку подняли… С лета, получается. Пока вы тут…

Лицо Гэри багровеет от гнева, он сжимает пальцы в кулаки и вдруг обрушивает их на стол, оставляя на нем две вмятины.

– Пока вы тут ржали над ним, когда он пытался все рассказать. Пока мы делали вид, что только наши проблемы важны, и пока ты, Леон, на него орал, чтобы он пошевеливался, Том там… – Его голос срывается, становится сиплым. – Он больше боялся блевануть на работе и подкинуть нам проблем, понятно?

Гэри поднимается, отшвыривая кресло к стене.