По осколкам твоего сердца

– С Ликой я поговорю после урока. Она умеет провоцировать, но ты не должна поддаваться. Пожалуйста, держи себя в руках и все вопросы старайся решать словами, а не кулаками. Иначе придется вызывать твоих родителей. И решать все в кабинете директора. Вы уже не маленькие. Выпускники. Должны все понимать.

– Хорошо, я постараюсь.

– Вот и умничка. А теперь идем на урок.

Учительница первой развернулась, чтобы направиться в кабинет. А я окликнула ее по имени:

– Ольга Владимировна.

– Что?

– Не был, – тихо сказала я, глядя в окно, за которым бушевал ветер, качая голые ветки.

– Не поняла, – нахмурилась она.

– Дима не был для меня особенным человеком. Он до сих пор остается им.

Классная лишь кивнула и поспешила отвернуться – я заметила, как в ее глазах блеснули слезы. Ей было жаль Диму. На похоронах она плакала – единственная из всех учителей, которые пришли в тот день.

Мы вернулись в кабинет. Я села рядом с Диларой, и Ольга Владимировна, заметив это, ничего не сказала. Кажется, она дала молчаливое согласие на то, чтобы теперь мы сидели вместе.

– Что она тебе сказала? – встревоженно прошептала Дилара. – Родителей вызовет?

– Нет, просто попросила не драться, – тихо ответила я.

– Ты с ума сошла! Полезла в драку с Малиной! Я чуть не умерла от страха!

– Все ведь хорошо? – через силу улыбнулась я. И Дилара легонько пнула меня под столом.

Начался урок. Но я не слушала классную – не могла сосредоточиться. Зато чувствовала на себе взгляды одноклассников и порою слышала шепотки. Наверняка обсуждали меня.

В конце урока мне на парту прилетела записка. Я развернула ее и прочитала: «Тебе не жить, крыса». Очередной привет от Малиновской. Знакомая волна злости захлестнула меня, и я обернулась на Лику, которая сидела за последней партой и ухмылялась, глядя на меня. Власов тоже смотрел со своего места, но без ухмылки, а спокойно – он ничего больше не боялся и чувствовал себя безнаказанно.

Спокойно, Полина. Спокойно. Не совершай опрометчивых поступков. Я несколько раз вдохнула и выдохнула. Злость медленно отступила.

Прозвенел звонок. Ольга Владимировна дала домашнее задание и позвала за собой Малиновскую и ее подруг – видимо, на разговор. Им пришлось уйти. Остальные одноклассники ничего мне не говорили. Делали вид, что меня не существует. Ну и Дилары тоже. Власов без Малины тоже особой смелостью не блистал. Кинув на меня неприятный взгляд, он свалил из класса.

Мы с Диларой тоже пошли на второй урок. Обе старались держаться уверенно, хотя я заметила, что пальцы подруги слегка дрожат.

– Насчет Обеда. У меня две новости, – уже не лестнице сказала Дилара.

Она помогала мне искать ему новых хозяев – я чувствовала, что отчим больше не станет терпеть присутствие в своем доме кота. И так несколько раз выговаривал маме, что теперь ему приходится пить кучу лекарств от аллергии. Как назло, найти добрые руки Обеду не получалось. А может быть, я просто не хотела отдавать его кому‑то. Как будто тем самым я предавала Диму.

– Какие? – встрепенулась я.

– Плохая и еще хуже, – ответила Дилара. – С какой начать?

– С плохой.

– Наша соседка, которая хотела забрать Обеда, отказалась. Сказала, что хочет породистого.

Я вздохнула.

– А какая новость еще хуже?

– Мы с сестрой уговорили маму взять Обеда! – радостно выпалила подруга. – Расслабься, Полинка, я пошутила, что новость плохая!

– Серьезно?! – воскликнула я. Отдать Обеда Диларе было лучшим решением. Я всегда смогу видеться с ним.

– Да! Так что мы его забираем.

На эмоциях я обняла подругу. Впервые со дня гибели Димы я чувствовала радость. Ну или ее подобие.

 

Глава 5. Стала сильнее

 

Несколько уроков прошло спокойно, хотя взгляды и шепотки не прекращались. На большой перемене Дилара потащила меня в столовую. Взяв еду, мы по привычке пошли к столику, который считали своим, – там мы обедали со своими мальчишками раньше. Однако он был занят Малиновской и ее компанией, среди них я заметила Есина и даже нескольких парней из параллельного класса, с которыми некогда общался Дима. Заметив нас, они перестали смеяться и замолчали. Их взгляды были неприятными, колючими.

Разумеется, мы ушли. Сели за свободный столик, но внутри осталось гадкое чувство. Из мести Малина и Власов настраивали против нас с Диларой людей не только из класса, но и со всей школы.

– Я боюсь, – вдруг призналась подруга, когда мы молча пили чай.

– Чего? – нахмурилась я, снова чувствуя на себе эти дурацкие взгляды.

– Не знаю. Просто нехорошее предчувствие. Как будто должно произойти что‑то плохое.

– Оно уже произошло. Что может быть еще хуже?

Странно, но мне было все равно. Я не боялась. Только злилась. Наверное, во мне что‑то сломалось. Или я сама сломалась.

Ели мы молча – каждая была в своих мыслях.

Интуиция Дилару не подвела. После столовой мы пришли на следующий урок, который вела Атом. Пока она объясняла новую тему, повернувшись к доске и записывая на ней что‑то, в меня прилетела смятая бумажка. Потом вторая, третья… А потом прилетела жвачка. Попала прямо в волосы. Я поняла это, коснувшись головы и ощутив запах ментола.

Сначала было изумление. Что? У меня в волосах жвачка? Которая только что была у кого‑то во рту? Серьезно?..

Потом растерянность. Хотелось вскочить с места и убежать подальше. Спрятаться от всех. Чтобы никто не видел этот позор.

А затем… Затем пришла ярость, от которой леденела кровь в венах.

Я медленно встала.

– Кто это сделал? – тихо, но отчетливо спросила я.

Весь класс уставился на меня. Кто‑то с удивлением, кто‑то со страхом, а кто‑то с весельем. Малина и ее компания загоготали.

Атом тотчас развернулась, уставилась на меня и прошипела:

– Туманова, сядь!