По осколкам твоего сердца
– Никогда не говори так о моей жене. Не тупая баба. А моя жена. Понял?
– Да пошел ты! – Руслан схватился за горящую щеку.
– И если еще раз тебя загребут в полицию, я тебя вытаскивать не буду. Сам решай свои проблемы, если такой взрослый.
– Я сказал – пошел ты…
Парень с чувством сказал отцу, куда ему нужно идти, и свалил сам. Обернувшись, он увидел, как Полина садится в отцовскую машину. А спустя несколько минут ему пришло сообщение от нее. Всего лишь одно слово:
«Спасибо».
Знала бы она, из‑за кого на нее открыли охоту в школе, не благодарила бы. Руслан вдруг остро ощутил, как сильно не хочет, чтобы Полина узнала правду.
«Откуда ты узнал, где я?» – вдруг спросила она.
«Один чел сказал», – обтекаемо ответил он.
«Есин?»
«Ага», – соврал Руслан и вдруг подумал, что хочет увидеться с ней один на один и коснуться ее лица. Или волос. Или просто взять за руку. Бред! Пошел вон из головы! Убирайся, убирайся! Но образ Полины не покидал его. Очаровывал и одновременно мучил.
«Эй, не думай, что я благородный принц. Это была моя благодарность за сестру», – написал ей зачем‑то Руслан.
«Знаю», – ответила девушка.
Больше они не переписывались, но он то и дело хватался за телефон, думая, что она вновь пришлет ему сообщение.
Глава 9. Победа правды
Я села в машину отчима только из‑за мамы. Он сказал, что я довела ее и что она плохо себя чувствует. И я просто обязана встретиться с ней и сказать лично, что со мной все в порядке. Да, я знала, что это очередная манипуляция. Но с мамой мне действительно нужно было встретиться и поговорить. Серьезно.
Всю дорогу я молчала, сидя на заднем сиденье машины и прислонившись головой к холодному окну. Сегодняшние события стали рубежом, той самой поворотной точкой, которая отделяла друг от друга двух Полин: старую и новую. Я перестала чувствовать себя прежней. Окончательно поменялась. И сделала для себя несколько выводов. Во‑первых, я сама могу решать свои проблемы. Во‑вторых, я не хочу жить с мамой и отчимом. В‑третьих, я сильная. Я смогу делать то, что раньше мне казалось чем‑то непостижимым. Например, противостоять толпе.
Как только я узнала о том, что Малина и ее свора решили достать меня, возможно, еще и через Дилару, я поняла одно. Сама я с ними не справлюсь. По крайней мере сейчас. Мне нужна помощь взрослых. А еще – доказательства. Иначе от Малиновской мне не избавиться. Мать всегда ее прикроет, да и сама она достаточно хитрая. Вывернется из любой ситуации, как змея. Я или поставлю ее на место, или она попытается сломать меня. Другого не дано.
План был шит белыми нитками, и, если честно, я не думала, что Малина решится на активные действия так быстро. Уже находясь в полиции, я поняла, как это было опасно и что пострадать могли и я сама, и Дилара. Но нет, все обошлось. Теперь у меня были и свидетели, и аудиозапись, которую я передала полиции.
Было весело. Они вызвали матерей Малиновской, ее подружек и Власова, а также Ольгу Владимировну, инспектора по делам несовершеннолетних и даже директора. Приехала мама Дилары, и моя тоже должна была приехать, но отчим этого, по его словам, не допустил. Изображая заботливого отца, этот урод объяснил собравшимся, что его супруга плохо себя чувствует и мои интересы будет представлять он. Мне было противно видеть его, но я только кивнула. Он так он. Мне без разницы. К тому же на людях Андрей безупречно играл роль любящего папочки. Мне аж тошно стало от его двуличия.
Сначала никто не верил, что Малиновская и Власов устроили травлю. Ликина мать кричала, брызгая слюной, что ее дочь не может участвовать в таком безобразии. Мол, она идеально воспитала ее, и вообще, дочь педагога – это априори прекрасный ребенок, который и мухи не обидит. Малина при этом вела себя скромно и даже плакала, заставляя мамочку‑завуча орать все громче и громче. Та действительно верила, что Лика потерпевшая сторона. Она и мысли не допускала, что ее дочь – моральный урод и ей нравится издеваться над другими.
– Да как вы только посмели обвинять мою дочь! Как посмели измазать ее в такой грязи! Думаете, я не защищу своего ребенка?! Ошибаетесь, господа хорошие! Не на тех напали! Я за свою Лику порву!
– Думаете, я за свою Дилару не порву? – не выдержала мама моей подруги. Женщиной она была эмоциональной и с трудом сдерживалась, чтобы не вцепиться в волосы Малиновской‑старшей. – Ваша дорогая доченька начала травить мою дочь! Унижала, оскорбляла, даже била! Я этого так не оставлю, уж поверьте!
– Не смейте наговаривать на мою дочь! Лучше за своей следите! Одна из худших по успеваемости в классе! Да во всей параллели! А все потому, что вы ею не занимаетесь! Девочка растет без материнской поддержки!
– Слушайте, вы, госпожа хорошая! Не смейте о Диларе так говорить! Может, она и учится не так хорошо, зато она нормальная девочка. И ей детская колония не светит!
Они ругались долго, громко, и, кажется, даже полицейские утомились слушать. Пока они кричали, Дамблдор нервно пытался разрулить вопрос – для него главным была репутация школы. Но не получилось.
В итоге я включила запись со своего телефона, на который удалось записать все, что происходило. Услышав свой голос, Лика опешила. Она не думала, что я веду запись. И вся бравада мигом с нее слетела. А следом она слетела и с Егора. Они поняли, что выкрутиться не получится.
«У тебя ведь мама завуч в нашей школе. Не боишься ее подставить своим поведением?» – спрашиваю я специально.
«Мать всегда меня прикроет, крысятина. Не волнуйся. Кого ждешь? Барса? А, извини, забыла, что он умер», – мерзко смеется Малина.
На этом моменте ее матери стало плохо – она осела на стул, схватившись за сердце. И мама Дилары капала ей в стакан какое‑то лекарство, которое у нее было с собой.
Скандал получился страшный. Я уходила уставшей, но при этом чувствовала себя победительницей. Я сделала это. Избавилась от своих мучителей. Сомневаюсь, что кто‑то вновь начнет задирать нас с Диларой.
Ко мне и отчиму присоединился ожидавший нас в коридоре Руслан. О нем я тоже рассказала. Он пришел спасти меня. И Андрей, услышав это, недовольно поджал губы. Ему не понравился тот факт, что мы знакомы. Из здания полиции мы вышли втроем. Я, отчим и Руслан, который выглядел откровенно злым. На его лице вновь появилась маска отвращения, и я не понимала, к кому – ко мне, к отцу или ко всему миру в целом.
Мне хотелось его поблагодарить. Я действительно не ожидала, что он появится на Точке. Но не получилось. Отчим ударил его по лицу, они поссорились, и Руслан ушел.
– Садись в машину, – сухо сказал мне Андрей. – Немедленно. Твоя мать сходит с ума из‑за тебя. А беременным волноваться нельзя. Ты ведь не хочешь быть виноватой, если что‑то случится с нашим ребенком?
Чертов манипулятор. Я села в машину.
– Откуда знаешь моего сына? – спросил отчим, заводя ее.
