По осколкам твоего сердца

– Он умер, – выдохнула Саша.

Умер.

Слово, которое сводит с ума. Слово‑убийца. Слово, после которого больше не хочется жить.

Острая боль снова кольнула сердце – такая сильная, что захотелось кричать. По моим щекам покатились слезы. Я не верила в то, что сказала Саша. Не верила!

– Зачем ты мне врешь? – задыхаясь от боли, спросила я. – Что я тебе сделала? Что?!

– Полина, она не врет, – осторожно сказал Игорь, вставая. Он явно не понимал, что делать – выглядел ошарашенным.

– Нет, Игорь! Она врет, врет! – замотала я головой. Зачем они издеваются надо мной? Почему так ненавидят меня? – Это ложь, Дима не мог умереть! Не мог, ясно вам? Не мог!

– Полина, вернись! – закричала мама, которая покинула скорую вместе с врачом, но мне было все равно.

– Она не врет, – сказал Игорь, аккуратно обнимая меня за плечи. – Полина, пойдем к врачу. Пожалуйста. Ты вся белая. Дрожишь.

– Игорь, я должна знать, почему Саша говорит неправду, – упрямо твердила я, отталкивая его. Происходящее казалось мне страшным сном. – Зачем она это делает?

Саша зарыдала еще сильнее, ее хрупкие плечи тряслись.

– Послушай, я знаю, что тебе больно, но… Это правда. Дима погиб, – тихо произнес Игорь.

– Нет, нет, нет, – снова замотала я головой, не понимая, что происходит и почему все лгут. – Вы выдумываете… Или… Может быть, это сон?

Я царапнула себя ногтями по руке и почувствовала боль. Нет, не сон. Реальность. Ужасная сокрушительная реальность.

И тогда до меня стал доходить смысл сказанных ими слов. Они не обманывают.

Мой Дима ушел.

Дышать снова стало тяжело, и я начала хватать воздух ртом, не слыша криков приближающихся мамы и врача.

– Что с ним произошло? – прошептала я с трудом, глядя на Сашу.

Она молчала. Смотрела на меня, плакала и молчала.

– Что произошло? – повторила я громче. Ноль эффекта. И тогда я закричала во всю мощь легких:

– Говори мне, что произошло!

Я кинулась к Саше и стала трясти за плечи. Ее тело было бессильным, и голова болталась из стороны в сторону.

– Говори! Говори мне!

– Полина, успокойся! – закричал Игорь и поймал меня в объятия. – Прошу, успокойся. Ей тоже нелегко.

– Он разбился на самолете, – ответила вдруг она хриплым от слез голосом.

– На каком самолете?! Куда он летел?! Слушай, Саша, этого не может быть, – проговорила я и подумала: наверняка это какая‑то чудовищная ошибка. – Он был со мной до самого утра. А потом уехал.

– Они все разбились, вся его семья, – ответила Саша и взглядом, полным боли, посмотрела на меня. – Как теперь жить, Полина? Я ведь так сильно любила его…

Ее слова стрелой пронзили мое сердце.

Как.

Теперь.

Жить?

Силы снова покинули меня, и я осела на скамейку рядом с Сашей. И зарыдала, качаясь взад‑вперед. В это время к нам подошли мама и врач, который выглядел не очень довольным.

– Парень, давай‑ка помоги ее увести в машину, – велел он Игорю. – Успокоительное поставлю.

– А это не опасно? – спросила мама, гладя меня по волосам.

Врач покачал головой.

– Опасно ее в таком состоянии оставлять. У нее же истерика. Или вы хотите, чтобы она с собой что‑нибудь сделала, дамочка?

– Полегче, – осадил его отчим, подошедший следом. – Какая она вам дамочка?

– А вы бы вообще подошли к дочери и сделали что‑нибудь, – разозлился врач. – Видите, что у нее истерика. И столбом стоите, как идиот.

– Слушай, ты, – обозлился Андрей, – не указывай мне.

– А ты веди себя как отец, – нахмурился врач.

– Она не моя дочь, – процедил сквозь зубы отчим.

– Теперь понятно. Свою бы дочь успокоил, – хмыкнул врач.

– Ему и своя не нужна, – сказала вдруг Саша, и мама удивленно на нее уставилась.

– Андрей, это твоя дочь? – спросила она, держа меня за руку. Тот лишь коротко кивнул. А после велел Саше идти за ним. Она с трудом встала и пошла. Видимо, отчим решил увезти ее. Саша плакала, и ее плечи мелко дрожали, а он даже не обнял ее. Чертов козел!

Пока мама была рядом, врач поставил мне какой‑то укол, от которого меня резко потянуло в сон.

– Я не верю, – шептала я, сжимая ладонь мамы. – Мой Дима жив, он жив!

Я твердила это до тех пор, пока Игорь молча не показал мне статью с известного портала, заголовок которой красноречиво гласил:

«Бизнесмен Сперанский и его семья погибли в авиакатастрофе.

Десять человек погибли в результате крушения частного самолета, который направлялся в Москву. Самолет принадлежал известному бизнесмену Владимиру Сперанскому. На борту кроме него также находились его супруга, сын и две дочери, а также личный помощник, два пилота и стюардесса. Все они погибли.

По предварительным данным, авария произошла во время взлета. Наш источник сообщает, что на взлете произошел отказ техники. Обстоятельства произошедшего устанавливаются…»

Я читала и не верила.

Слезы катились по лицу градом, но я не издала ни звука – как будто потеряла возможность говорить. Дело было то ли в статье, то ли в уколе – я вдруг обессилила. Руки и ноги стали тяжелыми, в голову будто запихали вату, и глаза начали закрываться. Я плохо помнила, как мама и Игорь довели меня до квартиры – прямо до кровати. Как я уснула, уткнувшись мокрым от слез лицом в подушку. И как провалилась в сон – точно в бездну.

Он пришел ко мне во сне. Такой же сильный и уверенный, как обычно. На нем была футболка с короткими рукавами, и я могла рассмотреть его татуировку в японском стиле с изображением чудесной птицы хоо – азиатского феникса.

Мы вдвоем сидели на нагретой крыше и смотрели в высокое голубое небо – такое бывает лишь летом. Дима обнимал меня, а я положила голову ему на плечо. Тихое счастье окутывало меня подобно облаку.

– Дим? – привычно позвала я его по имени, щурясь на ярком солнечном свете.

– Что, малыш? – нежно спросил он. Он редко бывал таким, и я особенно ценила эти мгновения.

– А что тебе во мне нравится больше всего?

– Все, – спокойно ответил Дима, и его слова одарили сердце радостью.