По щелчку
– Нет.
– Вот видишь. Ладно, до встречи. – Друг хлопнул меня по плечу и неспешным шагом направился к своему новенькому электрическому Mercedes‑Benz, где его уже ждал водитель.
– Надеюсь увидеть тебя завтра на вечере, – бросил я ему вслед.
– Я постараюсь приехать, но ничего не обещаю, – ответил он, не оборачиваясь, затем сел в машину и уехал.
Передо мной плавно остановилась чёрная Tesla, и я сел на заднее сиденье.
– Куда теперь, сэр? – обернувшись, спросил мой водитель Фрэнк Андерсон.
Ему было за пятьдесят – седовласый, крепко сбитый, надёжный. Он был водителем моего отца, я знал его с детства. В день, когда случилась авария, Фрэнк был на выходном, и отец впервые за долгое время сам сел за руль.
После смерти отца я предложил Фрэнку работать со мной, и он с радостью согласился. Фрэнк был одним из немногих, кому я действительно доверял.
– Домой, – устало сказал я и, откинувшись на спинку сиденья, закрыл глаза.
Будь моя воля, я бы с удовольствием отказался от приглашения и никуда не ехал завтра. Не переношу эти светские сборища с напускными благими целями, поверхностными разговорами, фальшивыми улыбками и назойливыми репортёрами. Но ради бизнеса приходилось терпеть – стиснуть зубы, изобразить заинтересованность и выдержать несколько часов бессмысленной суеты.
И на этот раз у меня была цель. Завтра на вечере будет человек, встреча с которым необходима мне для расширения бизнеса. Гектор Лава́ль. Магнат в сфере недвижимости и один из самых влиятельных людей в Европе. Невероятно занятой человек.
Лаваль прилетел в Штаты всего на неделю и завтра ночью уже возвращался домой, во Францию. Из‑за его плотного графика мне так и не удалось добиться с ним личной встречи, поэтому теперь придётся прибегнуть к радикальным методам, которые я ненавидел – подойти к нему прямо на вечере и обсудить сотрудничество без предварительного согласования.
Но, насколько мне было известно, Лаваль, как и я, интересовался инновациями и ценил нестандартный подход. Поэтому я надеялся на положительный исход нашей беседы. В любом случае, пути назад не было, ведь только он мог стать ключом к реализации моего плана.
Сейчас наша сеть эко‑отелей охватывала только Штаты, а я хотел больше – Европа. Лавалю принадлежали объекты в лучших ключевых локациях крупных европейских городов, таких как Париж, Берлин и Барселона. И я намеревался договориться о выкупе или долгосрочной аренде хотя бы части из них для их перестройки под наши отели. Это стало бы отправной точкой для глобального расширения, а этот вечер оказался последним шансом лично поймать Лаваля, пока он ещё находился в Штатах, и я не собирался его упускать.
– Приехали, мистер Маршалл.
– Отлично. Завтра жду тебя к двум часам, – сказал я, и Фрэнк кивнул. – Отдыхай. Хорошего вечера.
– Спасибо, сэр. И вам хорошего вечера.
Я вышел на улицу и, задрав голову, взглянул на стильное современное здание, где на одном из верхних этажей находились мои апартаменты.
Я жил в Верхнем Ист‑Сайде[1] в просторной двухуровневой квартире вместе с матерью, которую перевёз к себе два года назад, чтобы иметь возможность заботиться о ней и следить за её состоянием.
На первом этаже располагались гостиная, кухня, столовая, а в дальней части квартиры, самой тихой и уединённой – спальня мамы и её «зелёный уголок».
У неё всегда была слабость к живым растениям, а до смерти отца она активно увлекалась садоводством, поэтому я превратил целую комнату в домашнюю мини‑оранжерею. И, кажется, она это оценила, потому что теперь часто пропадала там, ухаживая за цветами и наблюдая за городом через огромные панорамные окна. Уж лучше так, чем безвылазно сидеть в спальне, окружённой вещами отца, как в грёбаном музее.
Мой дом, как и отели, был построен с учётом комфорта, экологичности и современных технологий.
Освещение продумано так, чтобы экономить энергию – во всех комнатах использовались умные системы с функцией автоматического выключения.
Кухня оборудована по последнему слову техники, а для её отделки использовали бамбук, переработанный металл и натуральный камень.
Гостиную я постарался сделать максимально уютной, по большей части из‑за Сары, с которой мы тогда ещё жили вместе. В природных тонах, в середине комнаты стоял мягкий диван, пара кресел, журнальный столик из переработанного дерева, на стене, аккуратно интегрированный в общий дизайн, висел большой телевизор, а на полу лежал огромный ковёр из натуральных волокон, который мы привезли из Индии.
Второй этаж полностью принадлежал мне. Там были моя спальня, кабинет и две пустые комнаты, которые я пока не решил, как использовать.
Первым делом, зайдя в квартиру, я по обычаю навестил мать.
– Привет, мам, – сказал я, открыв дверь в «зелёный уголок», потому что в спальне её не оказалось.
– Привет, сынок, – тихо отозвалась она, не отрывая взгляда от окна.
Я чмокнул её в светлую макушку, присел рядом на корточки и взял за руку. Тонкие пальцы были ледяные, и я тут же растёр их в своих ладонях.
– Как дела? – спросил я, внимательно разглядывая точёный, но осунувшийся профиль матери.
– Нормально, – стандартный ответ.
Я сжал челюсти, ведь уже три года всё было нихрена не нормально.
– Ты ужинала?
– Да, Анна готовила пасту с морепродуктами. Было очень вкусно. Я отпустила её пораньше.
– Ясно, – сухо сказал я, скрыв раздражение.
Анна была моей домработницей тире сиделкой, следила за матерью и домом, когда я был на работе или в командировках. Она была хороша в своём деле, но иногда, видимо, забывала, кто именно платит ей зарплату и с кем нужно согласовывать свои ранние уходы.
Мама перевела на меня взгляд, будто почувствовав моё напряжение.
– Не злись, Тео. У неё дети, своя жизнь.
Я вздохнул и опустил голову, стараясь совладать с эмоциями и не начать спорить о том, что это, вообще‑то, её работа, за которую она получает немалые деньги.
– Я не злюсь, – ответил я, но прозвучало неубедительно. – Просто хочу быть уверен, что ты в порядке. А вдруг что‑то случилось бы, пока ты сидела тут одна? Грабители, пожар, наводнение, чёрт возьми…
Мама сжала мои пальцы и улыбнулась, но это была пустая улыбка, которая не коснулась её серых глаз.
[1] Верхний Ист‑Сайд – это один из самых элитных и дорогих районов Нью‑Йорка, расположенный на востоке Манхэттена, между Центральным парком и рекой Ист‑Ривер.
