По щелчку
– В прямом, Ханна. Я уволю тебя, потому что ты меня уже достала. Есть куча других желающих получить твою должность. Докажи, что ты готова взять новую рубрику. Ещё вопросы есть?
– Нет.
– Отлично. Тогда разговор окончен. – Он развернулся на кресле ко мне спиной и вновь уткнулся в телефон.
Я чувствовала, что ещё чуть‑чуть – и моя голова вспыхнет от бешенства, как у Гнева из «Головоломки[1]». Я пришла сюда за повышением, а в итоге получила ультиматум и оказалась на грани увольнения. Теперь моя дальнейшая карьера зависела от одного‑единственного человека – Тео Маршалла. Человека, который, судя по всему, ненавидит журналистов, раз никому не даёт интервью.
Твою мать. Да я в полной заднице.
– Что‑то ещё, Ханна? – спросил Эрик, не оборачиваясь.
Я молча встала и быстро покинула кабинет, еле сдерживаясь, чтобы не разнести тут всё к чертям собачьим.
Коридоры редакции, обычно такие шумные и оживлённые, сейчас казались мне пустыми и чужими. Всего за несколько минут мой стабильный мир перевернулся с ног на голову.
Увольнение? Серьёзно?
«Приведи к нам Маршалла до конца месяца или освобождай своё место», – будто в насмешку прозвучал в голове голос Эрика.
Да, всё более чем серьёзно.
До конца этого месяца осталось всего десять дней, а если учесть выходные – то всего шесть! Добиться интервью от Маршалла за это время я не представляла возможным. Никто из нашего журнала, да вообще из ныне существующих изданий ещё не смог договориться с его менеджерами.
Но я – Ханна Луиза Смит и я никогда не сдаюсь. Я добьюсь интервью и докажу всем, что меня не стоит недооценивать.
И начну прямо сейчас.
Усевшись в своём тесном уголке, я ввела имя Маршалла в поисковик, надеясь найти в сети хоть что‑то полезное и попытаться выяснить, почему он так закрыт от СМИ.
Фото двадцатисемилетнего брюнета с высокими скулами, тёмно‑карими, почти чёрными глазами и немного угрюмым выражением лица замерцали на экране. Он выглядел как недосягаемая голливудская звезда – холодный и неприступный.
А ещё он был красив так, будто его вылепил сам дьявол. Атлетическое тело, правильные черты лица, широкая челюсть, трёхдневная щетина на щеках, маленькая милая родинка на левой скуле – всё в нём завораживало и притягивало взгляд.
Мужская красота никогда не была моей слабостью, но я невольно залюбовалась Маршаллом. Даже сквозь фото в нём ощущались мощь и какая‑то скрытая угроза, как у хищника, выжидающего момент для рывка. Он выглядел… опасным. От таких парней девочкам, как правило, рекомендуют держаться подальше. Я сглотнула, только сейчас осознавая, что именно этого человека мне нужно уломать на своё первое настоящее интервью.
По всему телу неожиданно пронёсся лёгкий трепет, и я нахмурилась. Последний раз такое чувство я испытывала восемь лет назад, когда, будучи семнадцатилетней глупой девчонкой, впервые влюбилась в подобного богатого красавчика. В того, кто в конечном итоге растоптал и уничтожил мои душу и сердце, всю мою жизнь.
С тех пор я больше никого не впускала в свой мир. Никаких отношений, никакой привязанности, никакой любви.
– Ого, значит, Эрик действительно поручил тебе охмурить Маршалла? – раздался рядом едкий голос Кортни Мэддокс.
Она подошла бесшумно и теперь нагло пялилась в экран моего «Мака». От неожиданности я дёрнулась и тут же захлопнула крышку лэптопа.
– Ты чего такая взвинченная?
– Не твоё дело, – буркнула я и начала собирать свои вещи, так как рабочий день уже подходил к концу. – А ты уже успела сунуть свой длинный нос куда не следует, да?
Она тут же его скривила и поправила идеально уложенные волосы цвета мокко.
Кортни выглядела как дорогая кукла – безупречная, но лишённая всего живого. В ней не было ни грамма настоящего. Она активно пользовалась услугами современной косметологии: сделала себе пухлые губы, «лисьи» глаза в стиле Беллы Хадид[2], исправила орлиный нос, а её кожа на лице сияла так, будто по ней прошлись наждачкой.
– Мой нос не длинный, и сую я его только куда следует, рыжая, – огрызнулась она. – А ты ещё будешь жалеть, что не воспользовалась теми методами, которые действительно работают.
– То есть тем, что не легла под босса, как ты? – усмехнулась я, скрестив руки на груди. – Член Эрика уже побывал в большей половине женского состава редакции. Тебе самой‑то не противно?
– Твои амбиции тут никому не сдались, идиотка! – рявкнула Кортни, но тут же широко улыбнулась. – Но так даже лучше. Всего десять дней – и ты вылетишь отсюда, потому что не справишься с заданием. А если каким‑то чудом справишься, я сама тебя выживу и буду первой, кто вышвырнет твои шмотки с балкона.
Я стиснула зубы и вдохнула глубже. Нет, скорее я вышвырну с балкона тебя, стерва.
– Скалься сколько влезет, Кортни, ты ведь только это и можешь – раскрывать рот пошире, чтобы тебе как можно глубже в него заса…
– Заткнись, сучка! – взвизгнула она и двинулась на меня с перекошенным от злости лицом.
– Что, неприятно, да? – мило улыбнулась я, подняв подбородок и выдержав её взгляд. – Правда всегда бьёт больнее всего.
– Что тут происходит?
Нашу перепалку прервал звонкий женский голос, заставивший Мэддокс остановиться, а меня облегчённо выдохнуть.
– Кейт! – Я широко улыбнулась девушке в чёрной облегающей юбке‑карандаш и белой блузке, спешащей к нам.
Ке́йтлин Ха́рдвик – шикарная длинноногая брюнетка с голубыми глазами и изящной точёной фигурой. Редактор отдела моды. И моя подруга.
Когда я только пришла сюда, она была моим куратором, и сначала показалась мне немного высокомерной и занудной – слишком уж чётко следила за правилами и почти никогда не улыбалась. Но, когда мы познакомились ближе, я поняла, что под этой маской скрывается тёплый человек с тонким чувством юмора. Позже Кейт призналась мне, что я чем‑то похожа на её младшую сестру, которая, к сожалению, слишком рано покинула этот мир. Возможно, именно поэтому она всегда была ко мне расположена и видела во мне больше, чем я сама.
[1] «Головоломка» – американский анимационный фильм о взрослении 2015 года, снятый Disney и Pixar Animation Studios.
[2] Изабе́лла Хаир Хади́д – американская супермодель палестино‑голландского происхождения.
