Под предлогом ненависти

***

После очередного ночного заезда я оставляю свой транспорт в привычном месте и пешком продолжаю свое движение в сторону жилья. Преодолев несколько миль, я проверяю наличие света в отдаленных комнатах, которые занимает семья Болдуин, и центральное окно, где находится Карли.

И убедившись в том, что они, вероятнее всего, уже давно погружены в сон, я перелезаю через металлический забор, пробираюсь сквозь растущие во дворе пальмовидные деревья и подхожу к пожарной лестнице, которая ведет к фиолетовому раю, принадлежащему мне.

Стоит мне переступить порог комнаты, я слышу за своей спиной щелчок, следом за которым помещение освещается в тусклый свет.

Я уверена в том, что сейчас меня будут ждать трехчасовые разборки и повторение всех заявленных владельцами дома инструкций, но удивляюсь, когда слышу голос своей любимой «сестренки»:

– Так, так, так, малышка у нас нарушает закон?

Я делаю оборот и встречаю лежащую на кровати Карли с моим развернутым паспортом в руках.

Она тянет руку от светильника и лениво переворачивает страницы, внимательно прищуриваясь при этом, а потом переводит на меня взгляд, наполненный таким уровнем самодовольства, от которого появляется дикое желание сбросить ее со второго этажа.

– Что ты здесь забыла? – спрашиваю я, скрестив руки на груди.

– Вообще‑то я здесь живу, – отвечает она, смотря на меня с высокомерием.

– Окей, долгодумающая, построю свой вопрос немного иначе, если первый вариант твой слух по какой‑то причине решил воспринять не так, как было заявлено мною. Какого хрена ты забыла в моих вещах? – повысив голос, интересуюсь я, кивая на свои документы, находящиеся в ее руках и валявшиеся на кровати.

С этой девушкой мы не поладили еще в первый день, и то, как она отнеслась ко мне, увидев впервые, было мизерной каплей ведущей в океан взаимной неприязни.

– Крошка, я просто решила устроить уборку, – говорит она, приподнимаясь на кровати.

– Давай без вранья, – прошу я, прекрасно осознавая, что этой особе от меня что‑то нужно. – Что ты хочешь от меня?

– Оу, а ты такая сообразительная, – произносит она, удивленно опуская уголки своих губ. – Мне нравится, что ты без прелюдии сразу приступаешь к горяченькому.

Она делает шаг ко мне, но останавливается на расстоянии вытянутой руки.

– Мне нужна твоя помощь. А тебе, судя по всему, очень сильно нужна моя, – говорит она, выделяя вторую часть предложения тоном, который режет слух.

– С чего ты взяла, что мне от тебя что‑то нужно?

– Наблюдательность – мое самое лучшее качество, милая. Каждую ночь в одно и то же время ты покидаешь дом в неизвестном направлении. И тут два варианта: или ты трахаешься за деньги, или ищешь способ сбежать отсюда, но, к сожалению, натыкаешься на какие‑то препятствия. Например, возраст, не позволяющий тебе приобрести билет без законного представителя. Отсутствие денег на дальнейшую жизнь. Или же посты нашей семьи, которые остановят тебя прежде, чем ты успеешь преодолеть пятьдесят миль.

Я слушаю ее, понимая, что в ее словах есть скрытые мотивы, которые мне, возможно, совершенно не понравятся.

– Так вот, малышка, я знаю, чего ты хочешь на самом деле, – уверенно заявляет она, обдувая свое лицо моим паспортом. – И у меня есть к тебе выгодное предложение. А если ты откажешься, то я расскажу о тебе много чего интересного, из‑за чего тебя будут ждать серьезные проблемы. И разговор с моими родителями – наименьшее из этого.

– Мне абсолютно плевать, Карли. Можешь хоть в рупор кричать, нарисовать цветной плакат с важной информацией обо мне, которая по факту не будет нести никакого смысла. Я – не тот человек, которого можно шантажировать, и не тот, кто представляет такой интерес, как ты возомнила в своей пустой башке. Если это все, то можешь проваливать, сестренка, – ядовито улыбнувшись, я тянусь за своим паспортом, но она резко отдергивает его и отходит на шаг назад.

– Ты такая злая, Скарли, но я еще не договорила. Во‑первых, это не шантаж, а выгодная сделка, которая будет выступать плюсом для тебя. Во‑вторых, ты – очень интересный персонаж, который точно может быть полезен мне. В‑третьих, разве ты не хочешь своей чертовой свободы? Разве не по этой причине ты катаешься на байке каждую ночь, зарабатывая на дальнейшую жизнь, и обдумываешь идеальный план, чтобы свалить отсюда?

– Ты следила за мной?

– Не смеши, – произносит она, запрокидывая голову назад. – У меня глаза повсюду.

– Ты не отвалишь от меня?

– Не‑а. Но тут и твой интерес должен быть. Я предлагаю тебе крупную сумму денег, билет в один конец в любой город, который ты выберешь, организовать беспрепятственное преодоление всех постов семьи и сделать так, что мои родители забудут о тебе в первый же день твоего исчезновения. Интересно?

Услышав ее роскошное предложение, я предполагаю, что здесь есть какие‑то подводные камни, которые могут меня утопить, поэтому уточняю, что именно ей от меня нужно:

– Больше подробностей, Карли. За эти недели я успела приблизительно понять, что ты из себя представляешь, поэтому ни за что не поверю, что твоим желанием будет что‑то по типу: «Мой мою грязную обувь на протяжении месяца».

– Взамен ты должна будешь выполнить одну мою просьбу, с которой, кроме тебя, не справится никто, – говорит она, наигранно прикладывая руку к глазу и стирая невидимую слезинку. – Ты должна кое‑кого уничтожить.

– Чего?! – давлюсь собственным удивлением, которое проявляется на лице в виде расширенных глаз.

– Да не бойся ты так. Убивать никого не нужно. Просто немного поиграть. Уничтожить – слишком громко для такого, согласна. – Она начинает смеяться, как неуравновешенная психопатка.

– С каждым новым словом ты начинаешь бесить меня все сильнее.

– Тебе всего лишь нужно привлечь внимание одного парня, зацепить его, чтобы он дышать без тебя не мог, и поставить на место. Красиво поставить на место. Да так, чтобы он ловил долгие отходняки после тебя.

– Свали нахрен, Карли. Предложение звучит тупо, даже для тебя. Я не буду играть в твои чертовы игры.

– Дослушай, – просит она, и в ее взгляде и тоне я улавливаю нехарактерную ей мольбу. – Так как ты новенькая, внимание всех будет намертво приковано к тебе. Это уже было заметно в предыдущие несколько дней, – уточняет она, смотря на мою фигуру. – К сожалению, ты не страшная, а очень даже ничего, и если на тебя надеть другие шмотки, то тебя захотят даже старперы‑преподы.

– Зачем тебе это нужно? – все‑таки решаю поинтересоваться я, и вижу резкую перемену на ее лице. Она становится серьезной, а затем вовсе придает образу грусти, выдавливая весьма натуральные слезы на глаза.

– Он очень сильно обидел и опозорил меня перед всеми два года назад. И ты правда единственная, кто может мне помочь, – произносит она дрожащим голосом, присаживаясь на край кровати и устремляя пустой взор в стену. – Он уничтожил меня, а потом просто сделал вид, что я несуществующий объект, одна из его тупых обожательниц, которые текут при виде него. Но это не так… Да, я была в него влюблена, но… то, что он сделал вид, что я просто очередная грязная подстилка, не заслуживающая ни то, что его внимания, а даже грязной подошвы его обуви.

– Жестко, – поражаясь ее открытости, я решаю подойти поближе. – Ты хочешь, чтобы я тебе помогла?

Она кивает, смотря на меня с ожиданием.