Помоги мне умереть

Автор: Наталия Лирон

Дата написания: 2025

Возрастное ограничение: 16+

Текст обновлен: 29.07.2025

Аннотация

Марина живёт обычной жизнью: стабильная работа, муж, двое сыновей – старший ходит на плавание, младший учится в художественной школе. Редкие вечера наедине, редкие тревоги. Но лёд под ногами трескается неожиданно – и всё исчезает: здоровье детей, верность мужа, иллюзия стабильности.

Новая работа, мимолётная близость, ложь, которую больше невозможно не замечать. Болезнь, о которой не говорят вслух. Смерти, к которым невозможно привыкнуть. Решения, за которые никто не готов платить, кроме неё.

Когда исчезает опора – в теле, в доме, в памяти – остаётся только идти. Туда, где страшно, и от того, что больше не спасти. Иногда шаг навстречу жизни – это шаг по канату над бездной.

Наталия Лирон

Помоги мне умереть

* * *

Пролог

– Умирай‑умирай… – губы шевелятся еле‑еле, но мне кажется, громко, – умо‑ля‑ю… те‑бя, умирай.

Слышу свой голос, смотрю в его глаза.

– Милый мой, родной, умирай…

Уговариваю легко, будто смерть – это конфета, желанное лакомство в фантике небесного цвета с певчими ангелами на обороте.

– Я с тобой. – Глажу его по шероховатой коже черепа.

Он закрывает глаза, втягивает ненавистный воздух и живёт.

Может, ещё не время?

Часть первая

Глава 1

– Это не комната, а сынарник! – Марина упёрла руки в бока, стоя в проёме двери. – Даня! Егор!

Рядом появились две светловолосые фигуры с виноватыми, почти нарисованными взглядами.

Оба высокие, оба сероглазые – похожие друг на друга невероятно, хоть и не близнецы. Данила старше и выше, но ненамного. В Егоркином развороте плеч, длинных ступнях и кистях рук угадывались будущий рост и сила. Похожие и разные – целеустремлённый, энергичный Даня и созерцательный Егор.

– Ну, народ, – Марина переводила взгляд с одного сына на другого, – сколько можно говорить? Вас самих не достало?

– Мам, так почти же порядок!

– Да‑а‑а? И в каком месте тут порядок?

Двухъярусная кровать, из которой они почти выросли, разобрана, одеяла бугрятся сгорбленными комьями, на нижнем Егоровом ком прикрыт покрывалом и поверх россыпью валяются карандаши и прочий художественный инвентарь.

Что творилось на верхнем Данькином ярусе – оставалось загадкой и снизу было не видно.

Оба стола украшали шаткие башенки из учебников и тетрадей, чашки с недопитым чаем, молоком и колой, на блюдечке лежал надкусанный бутерброд, из‑за книг выглядывала «запрещённая» пачка чипсов.

Единственным чистым местом оставался мольберт Егора – ни крошек, ни пыли, тюбики разложены хоть и не стройными, но рядами, кисточки – отдельно.

Марина посмотрела на часы:

– Полвосьмого. До сна чтобы было убрано, как хотите – мне всё равно. И домашка, разумеется.

Данила вздохнул:

– Мам, завтра английский и вообще, блин, я сегодня на уборку не рассчитывал.

– Я на бардак тоже не рассчитывала, – в тон ему сказала Марина, – папа будет поздно, я иду готовить ужин, а вам, молодые люди, советую поторопиться.

Она развернулась и пошла на кухню, чуть успокоившись – им английский разрешалось не делать, как так оба давно обогнали школьную программу, разговаривая на нём чуть ли не с пелёнок. Всё‑таки мама когда‑то была переводчиком.

– Папа всегда поздно, – вдогонку услышала она.

Дмитрий пришёл, когда дети уже спали.

– Есть будешь? – с порога спросила Марина.

– Ужжжасно голодный, – он ласково улыбнулся жене, раздеваясь, – а что у нас вкусного?

– Тефтельки в сливочно‑чесночном соусе с рисом.

– Господи помилуй, – он закатил глаза, развязывая шнурки ботинок, – пища богов! Сейчас, только руки помою. – И выскочил в ванную.

Марина положила на стол салфетку и поставила тарелку – готовить она умела. И делала это с удовольствием. Ей нравилось видеть, как муж и сыновья уплетают её стряпню за обе щёки и требуют добавки.

В глубине души она им завидовала. И Дима, и ребятня могли есть сколько угодно, при этом оставаясь тонкими и звонкими, чего нельзя было сказать о самой Марине. После рождения младшего фигура поплыла, и какие бы героические усилия за последние десять лет она ни предпринимала для того, чтобы вернуться в форму, результат был кратковременный, и потом вес снова возвращался в проклятые семьдесят два, что при её росте в сто шестьдесят три было чересчур.

Впрочем, муж клятвенно заверял, что это не имеет никакого значения, что любит он её любую, как любил ещё со школы.

– Ну что, мать, – Дима быстро съел ужин, откинулся на стуле и полуприкрыл глаза, – надо бы подумать, как отмечать Данькин день рождения и что ему подарить на шестнадцать лет.

– Ты же знаешь, что он хочет, – она загружала посуду в мойку, – пирог будешь?