Попаданка Плюс-сайз

– Если остались сосиски с омлетом и тостами – будет самое то, – подсказала я.

– Так леди ж такое не едят, – настороженно ответила кухарка, с опаской глядя на меня, словно ожидая подвоха.

– Так я и не леди, – усмехнулась в ответ.

– Хорошо. Вам подать в малую столовую?

– Ой, а можно я у вас посижу? – попросила я.

Возвращаться в столовую не имелось никакого желания. А на кухне по‑домашнему уютно. И кухарка – пышная немолодая женщина – нравилась мне намного больше сухой и мерзкой мачехи.

– Да сидите, конечно, – пожала она плечами.

Сосиски и омлет нашлись, тосты мне пожарили, еще и ломтик сыра сверху положили.

– Очень вкусно! – искренне похвалила еду, думая, сразу попросить добавки или все‑таки наемся этим?

– Можем на вас всегда так готовить, – кухарка, которую звали Зирана, немного оттаяла, глядя, как я за обе щеки уплетаю ее стряпню. – Только вы леди не говорите, – тут же спохватилась она.

– Не скажу! – пообещала ей.

– А зверь ваш на нас не кинется? – Зирана все‑таки задала явно мучивший ее вопрос.

– Нет, – я посмотрела на мирно лежащую у ног пантеру.

Сказать, что я ее контролирую – значит соврать. И все же если нас не злить, а еще нормально кормить, мы добрые и почти пушистые.

– Так и знал, что найду тебя здесь, – раздался за спиной голос отца.

Прислуга тут же вытянулась по струнке, кухарка вернулась к плите, девушки кинулись протирать тарелки и бокалы. Я же показательно медленно дожевывала последний кусок тоста.

– А что еще делать, если ваша жена решила уморить меня голодом?

– Я вижу, что голод тебе не грозит, – хмыкнул отец. – И раз ты разобралась с завтраком, пойдем в хранилище.

В хранилище артефактов мне очень хотелось. Идти куда‑то с отцом не хотелось вообще.

– Спасибо большое, было очень вкусно, – поблагодарила я Зирану, ставя тарелку в мойку.

Женщина во все глаза наблюдала за этим действом, а когда я взяла губку и потянулась к порошку, перехватила у меня тарелку и оттеснила в сторону:

– Я сама, леди!

Я только плечами пожала. Мне не привыкать мыть посуду, это занятие меня никогда не напрягало. Но если здесь так не заведено, то настаивать не буду. К тому же отец буравил меня взглядом, всем своим видом демонстрируя нетерпение и раздражение.

– Давай быстрей, – бросил он, выходя из кухни.

Я переглянулась с пантерой, чувствуя в ней родственную душу (еще бы! Моя собственная магия как‑никак!), и неспешно пошла на выход. Нет, серьезно, что за отношение? Я же не собака, чтобы выполнять приказы. И повода спешить нет: не на поезд опаздываем. Поэтому когда отец оглянулся, заметив разрыв между нами, была готова к его реакции.

– Я что‑то непонятно сказал? – с угрозой спросил он.

Я по‑прежнему не торопилась.

– Если бы вы нормально сказали, а лучше попросили… Но приказы я выполнять не привыкла.

– Хочу напомнить, что ты в моем доме и должна выполнять все, что тебе говорят.

«Пока в вашем доме», – хотелось ответить мне. Но именно из‑за этого «пока» открыто нарываться не стоило.

– Так почему в вашем доме вы не можете защитить меня от нападок собственной жены? –задала я наболевший вопрос.

– Тебе нужно как можно быстрее научиться контролировать зверя, – отец кивнул на пантеру. –И самый эффективный способ – все время быть на грани, стараться не спускать его, не нападать. Пока у тебя получается плохо.

Прозвучало как обвинение. Хотя почему как? И плевать, что эта пантера у меня второй день.

Подумать только! Два дня, а моя жизнь так круто изменилась…

От внезапного осознания я споткнулась на ровном месте. Отец, заметив это, поморщился.

– Элида права: тебе не помешает сбросить вес и начать тренироваться.

– У меня нормальная фигура и вес! – вспылила я.

Сколько можно в это тыкать! Я давно переросла все подростковые комплексы, когда многие смеялись над моей пухлостью, так что пусть не стараются.

– Для женщины – да, – чуть смягчился отец. – Для мага – нет. И в высшем обществе ценится худоба, ты это еще увидишь.

Я только фыркнула. Сдалось мне их высшее общество! Если здесь везде такие нравы и такой серпентарий, то я сбегу на родную Землю, как только разберусь с управлением пантерой.

– Кстати, вы могли бы предупредить, что дали жене защитный артефакт, – вспомнила инцидент в столовой.

На самом деле, мне очень повезло, что Элида не пострадала, и умом я понимала, что надо стараться не выходить из себя. Но если сдерживать рвущиеся на языке слова я умела (годы работы в продажах с самыми разными клиентами давали о себе знать), то как мгновенно унять собственные эмоции, я не понимала.

– Было интересно посмотреть, как долго ты продержишься, – без каких‑либо угрызений совести ответил отец. – Такую защиту всегда раздают членам семьи, когда у ребенка просыпается магия. Дети еще более неуправляемы. Но, справедливости ради, и магия у них слабее. Но не расслабляйся – твой зверь может пробить защиту, если постарается.

– А прислуге? Им дали какую‑то защиту? – вдруг озарило меня.

– Нет, конечно, – отец недоуменно посмотрел на меня, словно я ляпнула какую‑то откровенную ерунду.

А я наконец все поняла. Слуги‑то наверняка знают об опасности молодого мага и только пробудившегося зверя, поэтому и боятся.

Лучше бы меня мачеха боялась, честное слово.

Дверь, к которой мы подошли, тоже была без ручек, без замков и открывалась прикосновением отца.

– Эта комната – хранилище артефактов, – объявил он, прежде чем впустить меня внутрь. – Ты можешь ими всеми пользоваться, но бери с умом. Только то, что посчитаешь действительно нужным.

– А как я это определю?

– Ты поймешь, почувствуешь. Не знаю, как это происходит у магов, но если вещь тебе нужна, ты не пройдешь мимо.

Я затаила дыхание, представляя себе сокровищницу с украшениями или драгоценными камнями. Почему‑то в моем понимании артефакты непременно должны быть красивыми, но ожидания и реальность, как обычно, не совпали.

Мы попали в… большой чулан. Я сначала решила, что мы ошиблись комнатой, но отец выглядел вполне уверенным. Вдоль стен стояли стеллажи, на которых пылилось разное барахло. Тарелки, ложки, ножи, какая‑то утварь…

Нет, попадались и украшения. Несколько колец, подвеска (самая простая, без вставки, просто небольшой прямоугольник металла с каким‑то символом на потемневшей цепочке), сережка, почему‑то одна…

Я обернулась на отца, собираясь задать вопрос: что за ерунда? И не смогла. Он бережно поправлял содержимое полок, осторожно касался вещей, на первый, да и на второй взгляд самых обычных. Для него они действительно много значили.