Порочная клятва
– Нам, наверное, лучше уйти, – говорит Рэнсом после недолгой паузы. – На всякий случай, если охранник начнет обход или типа того. Будет совсем не классно, если нас тут найдут.
Лицо Мэлиса мрачнеет, но Вик снова кивает, уже поднимаясь с кресла.
Рэнсом и Мэлис целуют меня еще раз, и хотя Вик этого не делает, он бросает на меня многозначительный взгляд, после чего они направляются к двери.
– Дай нам знать, если тебе понадобится помощь в поисках компромата на Оливию, – говорит он. – Мы сделаем все, что в наших силах.
– Спасибо, – говорю я ему. Всем им.
Глядя, как они покидают меня, я чувствую себя так, будто разрываюсь надвое, будто мое сердце уплывает вместе с ними. С практической точки зрения это хорошо, что они ушли, ведь я переживала, что парень, следящий за моим домом, найдет их здесь, но как только они уходят, я начинаю по ним скучать.
Чувство, что эта квартира слишком большая и пустая, усилилось с момента переезда. Особенно теперь, когда я знаю, что это был не столько подарок, сколько роскошная тюрьма, в которой Оливия будет держать меня, пока не заставит выйти замуж за Троя. Возможно, она и не решилась бы заставить меня жить под ее крышей до свадьбы, но это ненамного лучше. Просто еще одно проявление ее власти, еще одно доказательство того, что я ей с самого начала была безразлична.
С минуту я стою посреди гостиной, собираясь с силами, а затем принимаюсь за обычные дела, которые хоть как‑то могут помочь отвлечься от паники, таящейся на задворках моего сознания. Желудок громко урчит, и в этот момент я осознаю, что ничего не ела с момента похорон.
Просто безумие, что сегодня тот же самый день. Мне кажется, будто та девушка, которая больше всего заботилась о том, чтобы похоронить свою приемную мать, была совершенно другим человеком, нежели я нынешняя.
Я иду на кухню и разогреваю консервированный суп, наблюдая, как жидкость пузырится в кастрюле. К нему готовлю тосты, как делала в детстве, но к тому моменту, как сажусь за кухонный стол с дымящейся тарелкой, мне даже есть их не хочется.
Я чувствую голод, но желудок скручивается в узел, а аппетит пропадает.
Но я заставляю себя есть маленькими кусочками, макаю хлеб в бульон и съедаю половину, прежде чем сдаюсь и выбрасываю все в раковину. После этого я запускаю измельчитель мусора, и у меня в ушах отдается резкий скрежещущий звук, затем я выключаю его.
Я возвращаюсь через гостиную в свою спальню и выключаю свет. Уже вечер, на улице стемнело, и я надеюсь, что, если внутри тоже будет темно, охранник на улице не будет слишком пристально наблюдать за мной. Одна только мысль о том, что он где‑то там, возможно, докладывает о моих передвижениях Оливии, заставляет меня содрогаться и чувствовать тошноту.
А еще я чувствую себя грязной после долгого дня и всего, что случилось, поэтому включаю душ с максимальной температурой, какую только могу выдержать, и встаю под струю, тщательно отмываясь.
На самом деле это не помогает. Все, о чем я могу думать, – это о том, что если мне придется выйти замуж за Троя, я никогда больше не почувствую себя по‑настоящему чистой.
В своей старой квартире, когда чувствовала себя паршиво, я вставала под горячую воду до тех пор, пока она не холодела и не давала мне понять, что я проторчала там слишком долго. Теперь подобного сигнала у меня нет, так как водонагреватель в этой квартире работает намного лучше. Поэтому мне приходится заставить себя выйти. Дрожа, я вытираюсь полотенцем, а после возвращаюсь в спальню и надеваю пижаму.
Одеваясь, я бросаю взгляд на те места, где установлены камеры. Я знаю, что они все еще включены, и надеюсь, что Вик наблюдает за мной. Мне становится не так одиноко, когда я думаю о том, что он находится своей комнате и, сидя за столом, смотрит на меня.
Я ложусь в постель и, достав телефон, открываю переписку с Виком. Но вместо того, чтобы отправить ему сообщение, решаю позвонить. Мне просто хочется услышать его голос.
– Уиллоу, – бормочет он, поднимая трубку после первого же гудка. – Что‑то не так?
– Привет, – шепчу я. – Нет, все в порядке, я просто… ну, многое не так, но ничего нового, если ты об этом.
– Хорошо. Думаю, ты сыта по горло всеми этими «не так».
Я испускаю сокрушенный вздох.
– И не говори. – Я снова бросаю взгляд на камеры. – Ты смотришь?
– Да, – говорит он. – Я всегда хочу смотреть на тебя, но сейчас чтобы убедиться, что с тобой все в порядке.
Его признание согревает мое сердце. Трудно поверить, что когда‑то я считала Вика холодным роботом. Он чувствует так же глубоко, как и его братья, – просто у него меньше идей, что с этими чувствами делать.
Закрыв глаза, я делаю глубокий вдох и выдыхаю, все еще прижимая телефон к уху.
– Повисишь на линии, пока я не засну? – тихо спрашиваю я, и щеки слегка краснеют. – Нам не обязательно разговаривать. Просто хочу слышать тебя на другом конце провода. Одной сейчас быть совсем нет желания.
– Конечно. Тебе нужно отдохнуть, если сможешь.
– Знаю. Я постараюсь. Спокойной ночи, Вик.
– Спокойной ночи, мотылек.
Я ерзаю на кровати, устраиваясь поудобнее, и сжимаю в руке телефон, словно это мое самое дорогое, что у меня есть. Звук его ровного дыхания успокаивает, как я и надеялась, но я по‑прежнему слишком взвинчена и напряжена, чтобы заснуть.
После минуты или двух молчания я снова заговариваю:
– Эй, Вик?
– Хм?
Я открываю рот, но из него ничего не выходит. Мне так много всего хотелось бы сказать. Например, как сильно я его ценю, или как рада, что узнала его лучше. Я могла бы сказать, что до сих пор вспоминаю тот раз, когда он поцеловал меня, и как бы я хотела, чтобы он сделал это снова. Или что, кажется, влюбляюсь в него. Слова вертятся у меня на языке, но я трусиха и ни за что не признаюсь.
Вместо этого я просто с трудом сглатываю и шепчу:
– Спасибо тебе. За все.
– Конечно, – повторяет он, будто все, что он и его братья сделали для меня, так естественно.
Я слышу, как он печатает на клавиатуре, и представляю себе, что он делает то, что у него всегда получается лучше всего, – работает за компьютером, чтобы помочь своим братьям и мне. Ровные щелкающие звуки сливаются с мягким ритмом его вдохов и выдохов, и через некоторое время мои глаза закрываются.
Но даже когда усталость накрывает меня, спокойствие так и не приходит.
6. Уиллоу
Мои странные и бессвязные сны перескакивают с одного на другое.
