Порочная клятва

Мышцы на татуированных руках Мэлиса дергаются. Он выглядит так, будто собирается стукнуть по чему‑то. Одна лишь мысль об этом заставляет меня вздрогнуть. Мне не нужна дыра в стене спальни, и даже вмятина будет меня бесконечно раздражать.

Расшифровка занимает некоторое время, и хотя Мэлис не бьет кулаком по стене, пока мы ждем, он начинает расхаживать по комнате, точно разъяренный хищник в клетке.

– Готово, – говорю я, как только сообщение загружается. Братья тут же подходят, чтобы прочитать его вместе со мной.

Еще одна работа, обычная диверсия. Нужно найти какую‑то информацию, уничтожить улики. Скорее всего, связано это с кем‑то, кто имел несчастье перейти дорогу Оливии и ее мужу, когда тот еще был жив.

После прочтения Мэлис снова принимается расхаживать взад‑вперед, проводя рукой по волосам.

– Это полная хрень, – выплевывает он. – Мы просто дадим ей еще больше возможностей контролировать нас. Еще больше дерьма, которое она сможет использовать, чтобы выдать нас, если мы не станем делать то, что она хочет. Но не похоже, что у нас есть гребаный выбор, ведь если мы этого не сделаем, она выдаст нас за все остальное!

Рэнсом вздыхает.

– Да уж, отстой.

– Согласен, – говорю я. – Но Мэлис прав. Не похоже, что у нас есть пространство для маневра. Только не тогда, когда Уиллоу в этом замешана.

Я снова просматриваю электронное письмо, и от самодовольства, с которым оно написано, у меня волосы дыбом встают. Оливия в курсе, что мы в ловушке. Она знает, что у нее в руках сконцентрирована вся власть и что единственный выход для нас – это подчиниться. Она, очевидно, тащится от такого расклада.

Мэлис прав. Это действительно полный отстой.

– Мне нужно выпить, – ворчит мой близнец.

– Я с тобой, – соглашается Рэнсом.

Они вдвоем спускаются вниз, но я остаюсь на месте, не желая покидать уютное окружение своих компьютеров. Тем не менее я слишком напряжен, чтобы просто сидеть на месте, поэтому поднимаю гантели и делаю несколько повторений, пытаясь выпустить пар. Я рассчитываю каждое движение, слежу за тем, чтобы обе стороны были сбалансированы, поэтому равномерно поднимаю гантели. Тело в прекрасной форме, и я вкладываю всю энергию в то, чтобы сосредоточиться на этом, а не на хаотичном безумии, в которое превратилась наша жизнь.

Как только я вновь становлюсь сосредоточенным, то возвращаюсь к столу и начинаю изучать работу, которую мы должны выполнить для Икса. Если нам придется делать это дерьмо для нее, то я хочу убедиться, что у нас есть вся необходимая информация, чтобы не действовать вслепую. Она и раньше подставляла нас на заведомо провальных заданиях, и хотя я не думаю, что Оливия намерена убить нас теперь, когда мы стали рычагом давления на Уиллоу, я не настолько ей доверяю, чтобы рассчитывать на случай.

Несколько минут спустя я краем глаза замечаю какое‑то движение на записи из квартиры Уиллоу, и мое сердце сжимается, когда я вижу, как она заходит домой.

По крайней мере, она вернулась туда, откуда я могу за ней присматривать. Она хоть и не в целости, но в безопасности. Я периодически поглядываю на запись во время работы, и это в некотором смысле успокаивает. Если бы мы не были в таком дерьме, то это было бы почти… приятно.

Провести день вот так, наблюдая, как Уиллоу бродит по квартире, довольно легко.

Около семи я спускаюсь вниз, чтобы перекусить, а затем сразу возвращаюсь наверх. Несколько часов спустя я смотрю, как она забирается в постель, и бросаю взгляд на свой телефон на столе, надеясь, что она позвонит. Но потом я вижу, как она закрывает лицо руками, а ее плечи трясутся.

Она плачет.

Я хватаю телефон и молниеносно набираю ее номер.

Уиллоу слегка всхлипывает, когда берет трубку.

– Привет.

Она пытается скрыть слезы в голосе, но я‑то все знаю.

– Что не так? – спрашиваю. – Что случилось? Чего хотела от тебя бабушка?

– Это просто… – Уиллоу замолкает и прерывисто вздыхает. – Это было так ужасно.

– Что именно? – Мой желудок сжимается в узел. – Что она заставила тебя сделать?

– Да все было ужасно, в целом. Я приехала, а там был Трой. Они говорили обо мне, как о машине, или корове, или еще о чем‑то неодушевленном. Болтали о сделке, как будто я вообще не человек. Это просто отстой, и он сам отстой, и теперь я должна выйти за него замуж.

Я прищуриваюсь. Она явно не рассказывает мне всей истории. Случилось что‑то еще, но Уиллоу не хочет, чтобы я знал. Что… в некотором смысле имеет смысл. Ничего хорошего там произойти не могло, к тому же мы не можем просто пойти и вышибить дверь Оливии Стэнтон, чтобы заставить ее заплатить за это. Мы даже не можем убрать этого ублюдка Троя, не перейдя черту и не усугубив ситуацию.

– Уиллоу… – Я даже не знаю, что сказать, чтобы утешить ее.

– Мы можем просто… поговорить о чем‑нибудь другом? – спрашивает она. – Я слишком взвинчена и расстроена всей этой ситуацией, так что не очень хочу о ней говорить.

– Конечно, – мгновенно соглашаюсь я.

Я мало чем могу ей помочь, но, по крайней мере, это сделать могу.

– Спасибо. Что ты делал сегодня?

Это тоже сложная тема, учитывая, что ее бабушка только что дала нам очередную работу, но я опускаю эту часть.

– Я немного поиграл в няньку для Мэлиса и Рэнсома. Они провели большую часть утра, ругаясь друг с другом, как дети, поэтому мне пришлось разогнать их по углам.

Уиллоу тихо хихикает, что вызывает у меня легкую улыбку.

– Не могу представить Мэлиса в «углу».

– Это продолжалось недолго. Он вылетел из дома минут через пять.

– А вот это я могу себе представить. Что еще?

– Еще слегка переорганизовал свою спальню. Ну, наверное, лучше сказать «навел там порядок». Рэнсом вечно оставляет после себя какие‑то мелочи, и я все это вернул в его спальню.

– Разложил по полочкам?

От кого‑то другого это замечание могло бы показаться насмешкой, но когда его произносит Уиллоу, я слышу в ее тоне только знакомое тепло.

– Нет, – отвечаю я. – Просто закрыл дверь, пусть сам разбирается. Ты что‑нибудь ела сегодня?

– Да. Особого аппетита не было, но, когда я вернулась, сделала сэндвич с арахисовым маслом. Это напомнило мне о тебе.

Я откидываюсь на спинку стула, вспоминая, как в первый раз приготовил ей сэндвич.

– Вкусно было?