Порочная клятва

– Дедушка был таким? – спрашиваю я, прежде чем успеваю остановиться. Выяснять сейчас что‑либо еще о моей токсичной семье кажется довольно бесполезным, но я все равно хочу знать.

Она улыбается, и улыбка кажется такой настоящей, что заставляет меня ненавидеть ее еще больше.

– Временами бывал. Ему нравились определенные вещи, он мог быть требовательным. Однако это вовсе не значит, что я позволяла ему делать все, что ему вздумается. В этом мире за каждым влиятельным и богатым мужчиной должна стоять не менее влиятельная и сообразительная женщина. Мой муж был лицом семьи Стэнтон, и все считали, что он главный, но у меня были свои способы заставить его делать то, что хотела я.

– Какие?

– Нужно просто знать человека. Знать, что ему нравится, что заставляет его слушать. Я вносила предложения, следила, чтобы он пребывал в хорошем расположении духа. Я говорила с ним за его любимыми блюдами и использовала его хорошее настроение, чтобы заставить его думать, будто мои идеи и планы – это его идеи и планы.

Я хмурюсь, уставившись в мутные глубины своего чая.

– Значит… ты манипулировала им.

Она небрежно машет изящной ручкой.

– Называй это как хочешь, но у нас все сложилось хорошо. Тебе просто нужно знать, как обращаться со своим мужчиной.

– Ну, я не думаю, что у меня это получится, – бормочу я, чувствуя, как горечь подступает к горлу. – Я даже не нравлюсь Трою, не говоря уже об уважении.

Оливия снова машет рукой, одаривая меня покровительственным взглядом. Она ставит свою чашку на стол и наклоняется чуть ближе, как будто мы делимся секретами.

– Ты просто неправильно на это смотришь. У тебя есть то, что нужно Трою, и ты можешь использовать это в своих интересах, если будешь сообразительной.

Мне требуется несколько секунд, чтобы понять, что она имеет в виду, и когда я это делаю, то смотрю на нее с отвращением.

Вчера, вернувшись в комнату, она увидела Троя на мне. Она слышала, как он говорил обо мне, и точно знает, что я заинтересовала его только потому, что он считает сексуальным то, что я дочь проститутки. Он думает, что это улучшит секс или еще что‑нибудь в этом роде, и, судя по выражению лица Оливии, она хочет, чтобы я согласилась на это.

– О, не смотри на меня так, – резко говорит она, заметив выражение ужаса на моем лице. – Женщина в нашем обществе должна использовать все средства из своего арсенала, даже если это означает, что тебе придется уступить его желаниям. Что бы он ни попросил тебя сделать, ты это сделаешь. Ты дашь ему все, что он потребует, потому что это пойдет на пользу тебе. И, в свою очередь, мне.

У меня скручивает желудок, и я чувствую, что меня вот‑вот стошнит.

Мне хочется наорать на нее, сказать, что я никогда не сделаю этого, и что они с Троем могут оба идти на хрен, но прикусываю язык.

В некотором смысле, я сама напросилась на это. Я попросила у нее «бабушкиного совета», и вот он. Но какими бы отвратительными ни были ее представления о том, как выжить в ее мире, это привело меня в ее дом, так что это именно та победа, которая мне была нужна.

– Мне нужно в туалет, – говорю я ей, после чего встаю и ставлю чашку на стол, не пытаясь скрыть дрожь в голосе. – Я… неважно себя чувствую.

Я чувствую на себе ее взгляд, когда выхожу из гостиной в коридор и кладу руку на живот, чтобы показать, будто меня вот‑вот вырвет.

Как только я оказываюсь вне поля зрения Оливии, то немного выпрямляюсь и ускоряю шаг. Я без труда нахожу дорогу обратно в комнату, мимо которой проходила вчера. На этот раз дверь закрыта, и я задерживаюсь на секунду, чтобы убедиться, что поблизости нет никого из прислуги, – а затем берусь за ручку.

Дверь, слава богу, не закрыта на замок, так что я тихонько проскальзываю в комнату.

Пульс учащается, от необходимости спешить трясутся руки. Скорее всего, у меня всего пять минут или около того, если я пытаюсь сымитировать время на поход в туалет. Еще немного, и Оливия потеряет терпение, поэтому пришлет кого‑нибудь за мной… или, что еще хуже, придет сама.

Достав из кармана телефон, я быстро подхожу к картотечным шкафам и выдвигаю верхний ящик одного из них. У меня нет времени фотографировать все документы внутри, поэтому я делаю снимок, на котором видны все маленькие выступы в верхней части разделителей файлов. Мне нужно будет показать это ребятам и посмотреть, узнают ли они что‑нибудь, связанное с работой, которую они выполняли для Оливии.

Я повторяю этот процесс с остальными ящиками, открывая и закрывая их как можно плавнее и бесшумнее, а также мысленно отсчитывая секунды.

К тому времени, как проходит уже четыре минуты, сердце у меня начинает биться где‑то в горле. Я делаю еще несколько быстрых снимков, а затем засовываю телефон обратно в карман. На секунду я провожу влажными от пота ладонями по одежде, чтобы немного высушить их, и заставляю себя сделать несколько медленных вдохов в попытке угомонить бешено колотящееся сердце. Затем возвращаюсь в гостиную.

У меня мурашки бегут по коже от осознания происходящего, но Оливия, кажется, не замечает ничего необычного, и, когда я снова сажусь на диван, она продолжает урок своим холодным резким тоном.

Устраиваясь поудобнее, я внимательно слушаю и киваю, когда это кажется уместным.

Она рассказывает обо всем, начиная с того, как мне следует одеваться, и заканчивая тем, какие разговоры мне следует вести с людьми на общественных мероприятиях. Очевидно, для всего существуют негласные правила, и к тому времени, когда она наконец останавливается, у меня голова идет кругом от информации.

Оливия окидывает меня взглядом и фыркает, сцепив пальцы на коленях.

– Я не ожидаю, что ты всему научишься за один‑два урока, – говорит она. – И, конечно, лучший учитель – это опыт.

– Естественно, – бормочу я.

– У тебя будет много возможностей учиться, но учись быстро.

– Я сделаю все, что в моих силах.

Она бросает на меня взгляд, который ясно говорит о том, что она невысокого мнения обо мне, и я вздыхаю. Мне уже не терпится покончить с этим.

– На сегодня хватит, – говорит она. – У меня есть другие дела. Организовать свадьбу в такие сжатые сроки – задача не из легких. – Бабушка смотрит на меня так, словно это моя вина, а затем добавляет: – Встретимся снова завтра. У нас запланирована примерка платья. Тебе нужно что‑нибудь для вечеринки по случаю помолвки, и я знаю, что у тебя нет ничего подходящего.

– Ладно.

Я коротко киваю, ненавидя себя за то, что, позвонив ей сегодня утром, фактически лишила себя единственного дня, который могла бы провести, не наблюдая физиономию своей ужасной бабушки. Но, по крайней мере, я извлекла из этого хоть что‑то полезное.