Порочные боссы для булочки

Девушки…

У меня было много девушек. Еще со школы я никогда не был обделен женским вниманием. Они бегали за мной, искали моего расположения, постепенно его обесценивая.

А эта сладкая булочка занозой в моем сердце застряла.

И никак не получается ее оттуда выковырять. Полночи дрочил на неё. И не только на её восхитительные сиськи. Но и на губы. Когда я вообще в последний раз вспоминал, как выглядят губы моей очередной любовницы?

Рыжик не очередная.

А ещё она скромница. Внутри которой наверняка живет горячая пламенная фурия. Вчера она её нам показала.

– Я сейчас, – налив нам вкуснейший кофе, малышка улепетывает.

– Прекрати ее домогаться, – невозмутимо заявляет Тимур, – мы тут не за этим.

– Это ты не за этим, – беру еще один рогалик.

Тесто просто воздушное! Мой отец – шеф‑повар, так что я разбираюсь. Козел Милославский каким‑то чудом умудрился купить себе звезду Мишлен и теперь пихает всем это своё диетическое говно‑меню.

Ничего не имею против пп, но Жора перебарщивает. Можно же быть умереннее? Хотя, скорее всего, дело в таланте.

Вернее, в его отсутствии.

– А я бы хотел полакомиться нашим рыжиком, – отправляю рогалик в рот, прикрываю глаза от удовольствия.

Пальцы до сих пор покалывает от прикосновения к девушке. Жанночка такая нежная, сладкая девочка. Прямо как я люблю. Мягкая…

Пышная, но не толстая. Всё при ней. Талия, попка, грудь… милое кукольное личико. Но вот только почему она такая стесняшка? Эти прямые джинсы… такое тело нужно облачать в красоту.

– Вы готовы? – появляется на пороге в безразмерной футболке и широких штанах.

Приплыли.

– Это ты дедушкин прикид примеряешь? – рассматриваю ее.

Огненные локоны солнышко прикрыла платочком. Ну прям скромница. Может, она вообще девственница?

Всё зря, милая. Мой член уже на тебя стоит. И я не успокоюсь, пока не погружу его в твою мокрую горячую девочку. Встаю, поправляю брюки. Со стояком как‑то не очень…

– Пойдемте.

– Ты даже не попробовал рогалик, – хмыкаю на ухо Тиму.

– Я не есть приехал. Ну, Жанна, показывайте.

Сдержанный Тимур тоже уже подсел на рыжую скромняшку, хоть вида и не подает. Но мы слишком долго знакомы. По куче признаков я понимаю, что друг заинтересовался Жанночкой.

Вот только я ее ему не отдам.

– А зачем вам простенький деревенский дом? – вдруг спрашивает, а в голосе девушки проскальзывает едва уловимая грусть. – Вы явно можете позволить себе шикарный особняк поближе к городу.

– Это не для нас, а для моей мамы, – отвечает Тим, – она хочет погрузиться в деревенский быт.

– Зачем? Это же тяжело! – восклицает Жанночка.

Не хочет, чтобы мы покупали дом? Почему?

Напрягаюсь. Жанна кусает губки, не может скрыть волнения.

– В чём дело, солнышко? – нежно мурчу. – Этот дом тебе дорог?

Она распахивает свои огромные глаза, испуганно смотрит на меня. Затем опускает взгляд. Заламывает пальцы. Нервничает.

Это мой шанс!

– Видимо, дорог, – подхожу к девушке, касаюсь ее спины.

Она вздрагивает, но не двигается. Поглаживаю ровную спинку, чувствуя вновь накатывающее возбуждение. Сука, это просто невыносимо! А ведь еще позавчера я трахнул ту… как её… в общем, какую‑то мажорку мелкую в клубе.

Студентку…

– Может, расскажешь? – испытываю неконтролируемую нежность к рыжику.

– Это неважно, – тихо выдыхает, – не купите вы, купит кто‑то другой.

– Почему? И почему его продает совсем другой человек? – хмурится Тимур. – Если это твой дом?

– Он не мой, – слабо выдыхает Жанна, – юридически дом принадлежит моей матери.

Переглядываемся с другом. За окном раздается мощный громовой раскат. Солнце исчезает.

– Ой! Нужно спешить! – суетится рыжик. – Тут дороги частенько размывает из‑за ливней. А заасфальтировать никак не могут. Вы рискуете остаться здесь на ночь.

– Это хороший дом, – хмыкает Тимур, явно борется сам с собой, – могу я подумать?

– Вы даже его не посмотрели.

На губы моего сурового друга ложится мягкая улыбка. Он хочет придержать дом, пока будет думать. Чтобы больше никто его не купил.

– Я вижу всё. За ним следят, электричество есть. Садик ухоженный. На входе заметил. А еще… – он делает шаг к девушке, – что‑то я проголодался. Рогалики остались?

Жанна испуганно смотрит на него. Она невероятно невинна. Приоткрытый ротик, широко распахнутые глаза.

– Но дождь…

– Черт с ним. Я бы хотел узнать тебя получше, рыжик, – ухмыляется Тимур, легким движением поправляет огненную прядь.

– Ладно. Я много наготовила, проходите.

Значит, решил включиться в игру? Ладно…

– Расскажешь свою историю, солнышко? – любуюсь тем, как Жанна хлопочет на кухне.

Такая домашняя. Понимаю, что эта часть жизни для меня закрыта. И я словно наблюдаю за ней со стороны. Отец готовил дома, но мы никогда не знали нужды.

А вместе с ней – тёплых семейных вечеров, непринужденных бесед. Отец работал почти сутками. Мама развивала свой бизнес. Я был предоставлен сначала нянькам, потом сам себе.

В груди неприятно колет.

– Что такое? – прихожу в себя от непонимающего взгляда Жанны.

– Ничего. Продолжай, – улыбаюсь, пытаясь запомнить этот момент.

Но я жадный. Всегда таким был. Мне нужно всё без остатка. Медленно встаю, пока Жанна протирает стол. Приближаюсь.

– Что вы делаете… Илья Алексеевич? – выдыхает, ее тело каменеет.

Ну точно! Сейчас проверю свою догадку.

Обвиваю ее талию, прижимаю рыжика к себе. Она ведет себя так, словно никогда не знала мужской ласки. Прижимаюсь губами к ее шее. Жанна молчит, не двигается.