Последнее отражение

С того самого момента, как дневник оказался у него в руках, Стефан не мог избавиться от того необычного, яркого чувства, которое всегда сопровождало предстоящее открытие. Так уж повелось с самого начала: как только он понимал, что к нему в руки попало что‑то важное, что‑то не такое, как большинство, он не мог успокоиться. Ладони становились влажными, в горле, наоборот, пересыхало, сколько ни пей воды. Сердце начинало стучать так сильно, что заглушало мысли, и стоило огромных усилий привести его в норму. В такие моменты Стефану хотелось оказаться на необитаемом острове, не тратить время на общение с людьми, на какие‑то социальные связи, совершенно ему сейчас ненужные. Если бы было можно, он отказался бы даже от еды и сна. Впрочем, почти всегда он и отказывался, насколько это было возможно. Однажды за три дня скинул несколько килограммов, потом целый день не мог встать с кровати, так сильно упало давление.

Вот и сейчас он хотел одного: оказаться дома с дневником Ордынского наедине. От приглашения Крис отказался. Лина слишком хорошо его знала, поэтому сразу сказала, что домой доедет на такси. Стефан за это и любил ее. Точнее, не любил. Они оба не любили друг друга, но были вместе уже не один год, потому что так было удобно. Лина получала статус невесты перспективного ученого, широко известного в некоторых кругах, который с одного взгляда может отличить оригинал от подделки и почти точно угадать стоимость редкой вещицы, а Стефану доставалась та, что не выносила мозги и умела быть незаметной, когда того требовали обстоятельства. А еще прятала его от осуждающих взглядов знакомых, будто говорящих: четыре года прошло, пора уже забыть. Вот он и делал вид, что забыл. Правда, кольцо так и не снял, но тут уж никакие осуждающие взгляды не могли заставить его это сделать.

 

Конец ознакомительного фрагмента