Последнее отражение

– И что я должна для тебя украсть? – после некоторого молчания спросила Лу.

– Книгу.

– Книгу?

– Не совсем книгу, честно признаться, скорее дневник, принадлежавший одному русскому коллекционеру девятнадцатого века.

– И откуда я должна ее украсть? Из музея?

– Из частной коллекции.

Лу откинулась на спинку дивана, прищурилась.

– Знаешь что, ученый? Я книжки тоже читаю. И есть у меня подозрения, что меня заставили украсть эту статуэтку специально, чтобы теперь под благими намерениями вынудить пойти с тобой на сделку.

– Во‑первых, никто тебя не заставлял, – педантично поправил Стефан. – У меня есть сведения, что тебе за кражу заплатили, никто не принуждал. Ты могла отказаться. А во‑вторых, я клянусь тебе, что не имею к этому отношения. Я все равно пришел бы к тебе с просьбой о книге, предлагал бы деньги или что‑то другое. Считай, мне просто повезло: ты подставилась, и теперь я могу предлагать взамен не деньги.

Лу нахмурилась.

– Да уж, везение. Ладно. Рассказывай подробности.

Стефан огляделся. Людей в забегаловке прибавилось, шумная компания уселась прямо за ними. Вести переговоры в таком месте опасно. Да и они уже доели, могут ехать дальше. Чем раньше доберутся до места, тем меньше вероятность нарваться на похитителей Лу, с которыми Стефан проблему еще не решил.

– Поехали к одной моей знакомой. Там и продолжим разговор, – предложил он, поднимаясь.

Лу нехотя последовала за ним. Стефан понимал, что больше всего ей хочется сбежать, но она знает, что он сейчас – единственная ее возможность остаться в живых. А потому не сбежит, можно не переживать.

 

Глава 3

 

Проклятая интуиция продолжала вредничать и обижаться, не давала никаких подсказок. Лу понятия не имела, стоит ли доверять Стефану, но иных вариантов у нее не было. Она слишком устала, да и, будем смотреть правде в глаза, слишком напугана, чтобы пытаться сбежать и решить свои проблемы самостоятельно. Да, она была воровкой, с детства жила больше на улице, чем дома, умела драться, не боялась влезать в чужие дома, но жить при этом хотела. Долго и, желательно, на свободе. Ни в тюрьму, ни тем более на кладбище не собиралась. А потому решила пока плыть по течению и довериться Стефану. Планирование никогда не было ее сильной стороной. В конце концов, если бы ученый был связан с похитителями и хотел ей навредить, у него были уже десятки возможностей. Он ими не воспользовался. Проблемы надо решать по мере их поступления.

Лу очень хотелось заехать домой, переодеться в чистую одежду, взять кое‑какие вещи, деньги в конце концов, но она понимала, что это опасно. С большой долей вероятности похитители будут ждать ее там. Или хотя бы следить у подъезда. Поэтому она не стала возражать, когда Стефан объявил, что они сразу поедут в Москву к какой‑то его знакомой, у которой можно немного пожить, пока задание не будет выполнено.

Стефан, надо заметить, вызывал у Лу определенный интерес. Нет, совсем не романтический. Она не любила таких холеных чистоплюев, не представляла, как с ними общаться. В ее окружении всегда были другие люди. А от Стефана успехом и педантством разило за километр! Это ж надо додуматься – возить с собой запасную рубашку, да еще белую!

И уж тем более Лу не связывалась с женатыми. Не хватало только разборок с ревнивыми женами. Нет, Стефан вызывал у Лу чисто практическое любопытство. Она представляла себе ученых совсем иначе. В нелепых очках с толстыми стеклами, со всклоченными волосами, в мятой рубашке, устаревших брюках, лет пятидесяти как минимум. Стефану же было около тридцати, и выглядел он как с обложки журнала. Светлые волосы подстрижены явно в барбер, прости господи, шопе, а не в парикмахерской возле дома. Брюки и рубашка бежевых тонов выглядели дорогими и качественными. И пахло от Стефана чем‑то терпко‑вишневым. Лу было даже интересно, как он собирался спасать ее, если бы она не освободилась раньше. Неужто драться умеет? Нет, скорее, где‑то за поясом припрятан пистолет. Единственное, на что хватает его сумасбродности – это стрелять по выходным в тире. Она даже попыталась исподтишка рассмотреть его, но не увидела, где Стефан мог бы спрятать кобуру. Разве что под сиденьем.

По дороге до Москвы ей удалось немного вздремнуть. Глаза Лу открыла только тогда, когда скорость автомобиля снизилась почти до нулевой – они встали в пробке. В Москве Лу бывала часто, концентрация тех, у кого здесь можно что‑то украсть, была огромной, но тем не менее не могла сказать, что знает город так уж хорошо. Обычно заранее изучала маршрут, брала то, что ей требуется, и тут же уезжала. Поэтому сейчас понятия не имела, куда именно привез ее Стефан.

Район был старым. Высокие, наверняка еще дореволюционные дома выглядели серыми великанами, заросшими многочисленными деревьями, из‑за чего даже в жаркий летний день здесь было свежо и прохладно. Где‑то между домами наверняка затерялась детская площадка, потому что до Лу доносились громкие детские голоса и смех. Возле одного из подъездов в землю были вкопаны железные столбы с натянутыми веревками, на которых сушилось чье‑то белье.

Стефан вышел из машины первым, Лу, на секунду задержавшись, последовала за ним. Они нырнули в подъезд одного из домов и словно попали лет на сто назад. Широкая лестница, обрамленная замысловатыми перилами, полукругом уходила наверх. В центре подъезда, будто колонна, вокруг которой завивалась лестница, стоял лифт, закрытый резной решеткой. Лу доводилось бывать в таких домах. Она знала, что когда‑то это были богатые дома, в которых селились знатные москвичи. Каждая квартира походила на маленький дворец.

Затем, после прихода советской власти, квартиры отбирались и отдавались пролетариату. Большие светлые комнаты безжалостно делились перегородками, превращались в тесные каморки, зато в каждой такой бывшей барской квартире теперь можно было разместить пять, шесть, а иногда и десять семей. В последние годы находились те, кто выкупал все эти крошечные комнатки, сносил стены, делал ремонт, и бывшая коммуналка снова превращалась в дворец. Денег такое преображение стоило немалых, новые владельцы часто покупали ценные раритетные вещи, а потому и заказы в таких домах у Лу случались. Иногда она что‑то приносила сюда, иногда что‑то выносила.

– Лифт часто ломается, поэтому пойдем пешком, – объявил Стефан, когда они вошли в подъезд.

Лу спорить не стала. Она не страдала клаустрофобией, но даже у нее такой крохотный лифт наверняка вызвал бы приступ паники, так что лучше уж по широкой лестнице. Подниматься пришлось на четвертый этаж, и беглого взгляда на входные двери хватило, чтобы понять: расселены не все коммуналки в этом доме. Возле некоторых старых, облезлых дверей все еще красовалось по нескольку дверных звонков, под каждым из которых был написан номер комнаты.

– Твоя знакомая живет в коммуналке? – поинтересовалась Лу, глядя в широкую спину Стефана, идущего впереди.

– Нет, она выкупила все комнаты, единственная владелица, – не оборачиваясь, ответил тот.

Интересно, она реально просто знакомая? Или что‑то большее? Стефан казался Лу тем еще занудой, но кто сказал, что зануды не изменяют женам?