Последний аккорд Севера. Книга вторая

Тяжело сглотнув, я киваю. Ладно, мы толком не поговорили, но ответ очевиден – Бэйли права. У Джейка есть ко мне что‑то. Я не знаю, когда именно это появилось, какого размера и цвета это чувство, только знаю, что оно пугает. Пугает потому, что в последнее время в присутствии этого парня с моим организмом происходит что‑то странное. Пугает, что Джейк может с легкостью отказаться от меня. Снова. Пугает, что я только что ревела из‑за Оливера, но почему‑то по телу бежит приятная дрожь, когда Джейк неспешно водит большим пальцем вверх‑вниз по моей талии.

– Останови это, – просит он, постукивая пальцем по моему виску. – Слишком много мыслей. Куда тебе, ты базовые предметы в школе не можешь усвоить, а тут лишняя информация.

Мне хочется разозлиться, но по итогу из моих легких вырывается смех.

– Все, выметайся, мне нужно переодеться.

Джейк отстраняется, и мою спину тут же обдает холодом. Снова странная реакция организма. Нужно записаться к врачу и сдать анализы, вдруг я правда нездорова?

 

Глава 5. Север

 

 

Утром водонагреватель окончательно перестал работать, и мама вызвала мастера. Он сказал, что чинить бесполезно и нужно покупать новый. Нам пришлось влезть в отложенные на университет деньги.

– Возьми меня на подработку, мам.

– Нет, Микки, и этот разговор закрыт.

Мама стала задерживаться на работе допоздна, она мало спит и выглядит более уставшей, чем когда‑либо. Гребаная Пайпер Майерс. Мне всегда казалось, что главный злодей в моей истории – это Констанс, но из‑за Пайпер мама теперь отказывается от моей помощи, а еще я лишилась места в газете.

Я не собираюсь сидеть сложа руки и после школы иду в боулинг‑клуб, чтобы попросить подработку у Фрэнка.

– Не уверен, что могу взять тебя, – говорит Фрэнк, разглядывая стоп‑лист кухни. – Берни, почему жареные кольца кальмара на стопе?

– Потому что ты отказался платить поставщику, – отзывается Берни, обваливая луковые кольца в панировочных сухарях.

– Я ведь нашел нового.

– Да, и я его послал. Он привозит упаковки, в которых льда больше, чем кальмара.

– Это дешево, мы не можем позволить себе продукты дороже.

– Хоть мы и не ресторан со звездой Мишлен, я не буду подавать гостям некачественную продукцию и не буду платить поставщику, который откровенно дурит нас.

– Я здесь директор.

– А я шеф‑повар, – беззаботно возражает Берни. – И могу вышвырнуть тебя с моей кухни, если не перестанешь пороть чушь.

Как бы Фрэнк ни хотел ответить, он замолкает, потому что Берни действительно может вытолкнуть его с кухни. На моей памяти такое было несколько раз, и сколько бы Фрэнк ни жаловался хозяину боулинг‑клуба, тот просит не вмешивать его в глупые ссоры между залом и кухней.

– Так что насчет подработки? – спрашиваю я.

– В последний раз ты нагрубила гостям, едва не втянула нас в интернет‑скандал с блогером, а после сбежала со смены. Как думаешь, хочу ли я взять тебя на работу?

– Я ведь извинилась. Те девчонки превращали мою жизнь в ад, вот и сорвалась.

Фрэнк идет к стойке выдачи, чтобы протереть ее, и я хвостом следую за ним.

– Обещаю, такого больше не повторится, просто дай мне шанс. Пожалуйста, Фрэнк! Мне очень нужны деньги.

– Нет, Микки, я не даю вторых шансов.

– Ты можешь работать на кухне, – предлагает Берни. – Лукас уволился на днях, и мне не помешает помощник.

Фрэнк недовольно поджимает губы, но ничего не говорит, потому что речь идет о чужой территории и отбором персонала для кухни всегда занимается Берни.

– Правда?

– Да, но при одном условии: на смену будешь заступать после того, как покажешь, что сделала уроки, иначе не пущу на кухню.

Хлопнув в ладоши, я подпрыгиваю и, подбежав к Берни, крепко обнимаю его. Рассмеявшись, он похлопывает меня по спине.

– Спасибо!

– Твоя мама наверняка меня убьет. Она рассказала о том, что произошло недавно.

Отстранившись, я киваю.

– Она против, чтобы я занималась уборкой, но про кухню она ничего не говорила. Бабушка всю жизнь проработала поваром в закусочной, скажу, что пошла по стопам.

Из боулинг‑клуба я выхожу в прекрасном настроении. Иду на остановку и даже не расстраиваюсь из‑за того, что опоздала на автобус, а следующий придет по расписанию через полчаса.

Сев на скамейку, достаю из рюкзака плеер и вставляю в уши наушники. Как только начинает играть одна из песен «Норд», я тут же переключаю, чтобы не слышать голос Оливера. Я больше не хочу плакать из‑за него. Не могу думать о нем и возвращаться в тот злополучный вечер. Эти мысли – все равно что вариться в кипятке.

Кажется, Иисус на небесах решил, что я недостаточно сильно страдаю, потому что рядом со мной останавливается машина Оливера, а мое сердце ухает вниз.

Опустив стекло, Олли неловко взмахивает пальцами.

– Привет, Мик.

– Привет, – выдавливаю я, поставив музыку на паузу.

– Подвезти?

Потеряв дар речи, я глупо моргаю. Меня душат обида и злость на Оливера, хочется устроить сцену в стиле бразильского сериала, где все в порыве эмоций взмахивают руками и кричат. Но боюсь, что если эмоции выйдут из‑под контроля, велика вероятность, что я расплачусь.

– Мне нельзя здесь стоять, – говорит Олли, имея в виду машину в зоне остановки.

– Это ты должен был сказать своему члену перед тем, как оказаться в моей вагине. Хотя нет, надо было сказать это раньше, перед тем как пообещал, что все будет хорошо и ты всегда будешь рядом.

Щеки Оливера краснеют. Прикрыв веки, он запускает пальцы в волнистые волосы и взъерошивает их.

– Прошу, сядь в машину, пожалуйста.

– Спасибо, но мой автобус сейчас придет. – Я демонстративно вставляю в ухо второй наушник и отворачиваюсь.