Последний аккорд Севера. Книга вторая

– Сейчас?

– Пять.

Ладонь Джейка сжимается в кулак.

Бум.

Я слышу хруст, а может, мне просто кажется. Оливер вскрикивает, из носа течет кровь. Закрыв рот ладонями, я отворачиваюсь. Еще один удар заставляет меня вздрогнуть. Я рвусь в ванную, но Ник стоит в проходе, как гребаная стена.

 

Джейк выпрямляется и, тяжело дыша, безучастно смотрит на Оливера.

– На сегодня хватит, поговорим завтра.

Олли прижимает ладонь к носу, сквозь пальцы просачивается кровь. Его глаза находят мои, и я всхлипываю.

– Прости, Мик.

– Я… Я не… Мне очень жаль, – выдавливаю я.

Джейк склоняется над Оливером так резко, что волосы падают ему на лоб. Он упирается ладонями в край ванны, и я замечаю кровь на его костяшках.

– Я же сказал. Не. Разговаривай. С ней. – Он делает акцент на каждом слове, голос жесткий и чужой. – Ты просил меня держаться от нее подальше, потому что боялся, что я ее обижу.

– Знаю, – приглушенно отвечает Олли, закрывая глаза. – Я облажался.

Невесело усмехнувшись, Джейк кивает.

– Ты называешь это «облажался»? Ладно, последний вопрос: когда ты сегодня забирал Микаэлу, ты обещал миссис Рамирес привезти ее дочь домой в целости и сохранности?

Тяжело дыша, Олли сплевывает кровь.

– Обещал? Ну же, Олли, мне нужен ответ. Чем быстрее ты ответишь, тем быстрее мы закончим этот разговор.

– Да, обещал.

Честность не помогает, потому что Элфорд замахивается и еще раз ударяет Оливера по лицу.

– Джейки, не надо, – просит Ник. – Он не в состоянии ответить тебе сейчас. Согласен, все это – полное дерьмо, но не сегодня.

Прикрыв веки, Джейк делает глубокий вздох и кивает.

– Как нос и зубы? – спрашивает Ник у Олли, освобождая Элфорду проход.

– Порядок, – отзывается Оливер.

Заметив капли крови на своих ладонях, Джейк вытирает их о джинсы и выходит из ванной. Взяв за руку, он выводит меня из комнаты. Я не сопротивляюсь, потому что хочу уйти отсюда, и из страха, что Джейк вновь сорвется.

Мы подходим к лестнице, и Элфорд переплетает наши пальцы, крепко сжимая мою дрожащую ладонь. Опустив голову, я позволяю волосам упасть на лицо и прикрыть его.

– Рэми, у тебя там пациент в комнате, – говорит Ник в трубку, когда мы выходим на улицу. – Поиграешь в заботливую медсестру? Нет, сам я не могу, моя будущая жена еще не дома, нужно отвезти.

Бэйли громко цокает и прибавляет шаг, равняясь со мной. В кармане джинсов вибрирует телефон, который я игнорировала все это время. Черт, мама наверняка с ума сходит.

Я слегка торможу, и Джейк оборачивается. Прочистив горло, провожу пальцем по экрану и призываю все свои силы, чтобы язык не подвел и не заплетался во время разговора.

– Микки, слава богу! Где ты? Я уже думала звонить в полицию.

– Все хорошо, я еду домой. Я… Я поскользнулась и упала в бассейн, мы с Бэйли сушили вещи.

Ребята смотрят на меня так, будто я сочинила самую глупую ложь на свете.

– Господи, вода наверняка холодная! Ты точно в порядке? Нос заложен, ты плакала?

– Нет, кажется, простудилась. Я скоро буду.

Убрав телефон в карман, я забираюсь на заднее сиденье вместе с Бэйли. Потирая плечи, борюсь с дрожью. Джейк не оборачивается, но, подозреваю, наблюдает за мной через зеркало заднего вида, потому что включает обогрев.

– Рехнулся? – возмущается Ник. – Здесь жарко.

– Заткнись, – бросает Джейк, поворачивая руль.

Ник включает свет, снимает толстовку и, повернувшись, протягивает мне. Выдавив «спасибо», я мотаю головой. Пожав плечами, Ник бросает толстовку на колени Бэйли.

– Раз уж я снял, постираешь? – улыбнувшись, Ник показывает ей два пальца. Черт знает, что это значит, но думаю, что до взрыва нервной системы Бэйли Шепард остались считаные секунды.

Я жду, что Бэйли задушит Ровера его же толстовкой, но, к моему удивлению, она поджимает губы и кивает, хотя в глазах отражается злость.

– Умоляю, не спрашивай об этом, – просит меня Бэйли, а затем лезет в сумку и достает косметичку. – Приведем тебя немного в порядок, хорошо? Освежим лицо, чтобы не напугать маму.

В салоне стоит оглушительная тишина, ребята явно не знают, как вести себя со мной. Да я и сама, черт возьми, не знаю. Боюсь думать о чем‑либо.

Ник включает радио, где играет старая песня Принца Ройса «Речазаме». Несмотря на то, что песня на испанском языке, которого Ровер не знает, он подпевает, жутко коверкая слова. Но у него настолько красивый голос, что выдуманный язык даже приятно слушать, и я сосредотачиваюсь на этом. Это немного успокаивает.

Ник поворачивает голову и поет, глядя на Бэйли, чем заставляет ее демонстративно закатить глаза.

– Это про нас, Баунти.

– Ты ведь понятия не имеешь, о чем эта песня, – устало выдыхает Джейк, включая поворотник.

– О любви. Все испанцы поют о любви. Микки, переведешь?

– Об измене.

– Что ж, измена – тоже любовь, нам подходит, правда? Ведь у кого‑то есть парень.

Игнорируя Ника, Бэйли достает румяна и почти невесомо проводит кисточкой по моим щекам.

– Он поет о том, что у него есть жена, а у нее – парень. Он разрывается между верностью жене и счастьем с любовницей. Хочет все прекратить и не хочет изменять, несмотря на сильное желание и притяжение.

– У тебя какой‑то неправильный перевод, – отмахивается Ник.

– Эступидо, – выдыхает Джейк на испанском, и я нахожу в себе силы слабо улыбнуться, потому что это переводится как «безмозглый».

Мы подъезжаем к трейлер‑парку. Мама сидит на ступенях трейлера, но, заметив машину, подскакивает. Внутренности обжигает стыд за то, что я заставила ее волноваться.

– Так вот как выглядит твое детство, – хмыкает Ник, осматриваясь, и я понимаю, что он в курсе прошлого Джейка. – По рассказам звучало мрачнее.

Бэйли показывает мне большие пальцы, молча успокаивая, что я выгляжу сносно. Сделав глубокий вдох, я выхожу из машины на ватных ногах. Мама подбегает и крепко обнимает меня.

– Я так волновалась! – восклицает она и, чмокнув в лоб, отстраняется. – От тебя пахнет алкоголем.