Последний аккорд Севера. Книга вторая

Поймав пальцами край футболки, Элфорд задирает ее, оголяя живот.

– Платка с собой нет, но есть это.

Рассмеявшись, я качаю головой и задерживаю взгляд на рельефном животе и полоске боксеров над резинкой пижамных штанов. Черт возьми, на его прессе можно спокойно натереть сыр.

– Ты ходишь в спортзал? – зачем‑то спрашиваю я.

– Ник там часто пропадает, порой поход в зал – это единственная возможность поговорить с ним. На репетициях мы треплемся только о музыке.

– Что ж, – я снова утираю нос рукавом, – тебе идет ходить в спортзал.

Господи. Зачем я говорю это?

Усмехнувшись, Джейк убирает с моей щеки прилипшую прядь.

– Позавтракаешь со мной, Рамирес?

Взяв за руку, он ведет меня к дверям «Уолмарта», по пути забирая мой скейт. Я не задаю вопросов и просто следую за ним. Он с легкостью находит на полке хлопья с маршмеллоу и орешками.

– Их тут не было до этого, честно.

– Разумеется.

Джейк берет молоко, и мы идем в отдел с посудой. Он кладет в тележку две глубоких тарелки и пластиковые ложки.

– Мы будем завтракать на улице?

– Почему нет? Ты хочешь «Лаки Чармс», а я хочу есть.

Что ж, вполне логично.

Мы выходим на улицу и пересекаем парковку. Джейк садится на капот своей машины, и я забираюсь следом за ним. На улице прохладно, но металл нагрелся на солнце, поэтому я чувствую тепло сквозь спортивные штаны.

Джейк насыпает в миску хлопья, заливает молоком и протягивает мне вместе с пластиковой ложкой. А затем насыпает себе огромную порцию «Лаки Чармс».

– Ты даже не дашь им размокнуть? – удивляюсь я.

– В хрусте девяносто процентов удовольствия.

Мы замолкаем на какое‑то время. Я пытаюсь взглянуть на нас со стороны, и эта картина вызывает у меня грустную усмешку. Кто бы мог подумать в начале учебного года: спустя пять лет молчания мы с Джейком Элфордом прогуливаем школу и завтракаем, сидя на капоте его машины на парковке «Уолмарта».

– Спасибо, Джейк, – говорю я, неспешно водя ложкой в тарелке. – Ты уже вторые сутки со мной возишься, хотя совсем не обязан.

– Ты уже вторые сутки благодаришь меня за пустяки, у тебя новая вредная привычка, Рамирес? Я не вожусь с тобой, а провожу с тобой время. Я просто рядом. – Прикончив хлопья, Джейк допивает молоко из тарелки и насыпает новую порцию. – Хочу спросить кое‑что, но не знаю как.

– Ты все равно это сделаешь, так что давай.

– Мама недавно предлагала тебе перевестись в новую школу, ты сказала, что не хочешь. Что думаешь об этом сейчас?

Прикусив губу, я задумываюсь над ответом.

– Не знаю. Я правда не знаю, что делать. – Облизнув ложку, пожимаю плечами. – Перевод ничего не изменит, по крайней мере, внутри меня. Но если Констанс узнает о том, что произошло вчера, тогда нужно менять не школу, а материк.

– Девушек трогать нельзя, поэтому я с удовольствием оторву Оливеру голову, если Констанс приблизится к тебе. – Помолчав, Джейк слизывает с губ каплю молока. – Ладно, следующий неудобный вопрос. Как прошел утренний разговор?

У меня больно скручивается желудок.

– Если кратко, то мы попытаемся все забыть и, возможно, однажды снова станем друзьями, но сначала возьмем небольшой перерыв в общении.

Ложка замирает у губ Джейка. Он выглядит так, будто сейчас бросит тарелку и поедет к Оливеру.

– Думаю, это самый лучший вариант, – выдыхаю я, прожевав размокшие хлопья. – Будет больно, не спорю, но попытка все забыть – это намного лучше, чем если при встрече в школьном коридоре мы будем отводить глаза и делать вид, что никогда не были знакомы, как это было…

– У нас с тобой, – помогает мне Джейк после запинки.

– Да. Ситуации разные, и я не сравниваю, но просто помню, как это больно. Я была готова к такому исходу, надеялась на лучшее, но была готова получить отказ. Может, не учла того, что понесу потери в виде девственности, но кому она сейчас нужна, верно?

Фыркнув, я отправляю в рот ложку с хлопьями. Джейк вскидывает бровь.

– Прости за нескромный вопрос, Рамирес, тебе хотя бы понравилось?

– Заниматься сексом? Не знаю, – признаюсь я, морща нос. – Я толком ничего не успела понять, потому что меня начало тошнить. Но Рут говорит, что первый секс всегда неудачный. Может, меня бы все это задело не так сильно, если бы он не…

Если бы он не назвал ее имя.

Я не могу рассказать об этом Джейку, это слишком унизительно. Не хочу, чтобы он снова смотрел на меня с той же жалостью, что и вчера.

– Он сделал тебе больно? – Не знаю, что именно написано на моем лице, но Джейк становится слишком серьезным. – Мне нужно знать, Микаэла.

– Зачем тебе вообще знать такие вещи? Какая разница?

– Разница в силе моего удара и статье, по которой я загремлю за решетку.

Сейчас Джейк не выглядит как парень, который шутит. Боже.

– Пожалуйста, хватит насилия. И нет, он не сделал мне больно. Просто… – Как только я раскрываю рот, мои щеки вспыхивают. Боже, мне не было так неловко, когда я вытирала перед ним свой мокрый нос рукавом, но это… Не могу. – Что я делаю? Я не хочу обсуждать это с тобой.

– Почему? – непринужденно спрашивает Элфорд, будто мы болтаем о фильме.

– Потому что ты ешь как Годзилла, как в тебя столько влезает?

– Растущий организм, – пожимает он плечами, прикончив вторую порцию.

Не знаю, есть ли куда расти организму, когда в этом парне уже шесть с лишним футов роста. Я расправляюсь с хлопьями, и мой живот надувается. Черт, будучи сытой любую проблему переносишь намного легче.

– Все наладится, Микаэла, – уверенно говорит Джейк, глядя мне в глаза. И больше всего на свете мне хочется, чтобы он оказался прав.

– Знаю.

– Давай пробежимся по худшим фактам, которые ты пережила. Где твой отец?

– Его убили в тюрьме, и я понятия не имею, где его могила.

– Ты это пережила?

– Абсолютно точно. Он бросил нас с мамой, и я не жалею, что его не было в нашей жизни.