Последняя легенда

Он не мог ее за это винить. Даже если она вообще не захочет с ним больше разговаривать, он поймет. Только начавшиеся отношения – штука хрупкая, их можно разрушить в одну секунду неосторожным словом или неуместным молчанием, а его реакция, конечно, обидела ее. Как может быть иначе?

Стоя под горячими жалящими струями душа, Карпатский думал о Диане. До встречи с ней почти одиннадцать лет его жизнь больше походила на прозябание в темном сыром тумане, а она стала теплым светом, разогнавшим его. С ней он снова начал улыбаться, радоваться жизни, чего‑то ждать. Он заново полюбил свободное время, выходные дни и больше не искал поводов задержаться на работе, когда ситуация того особо и не требовала. Рядом с Дианой Карпатский чувствовал себя счастливее и даже моложе.

Мог ли он назвать свои чувства к ней любовью? Пожалуй, да. Готов ли он был ей о них сказать? Скорее, нет.

В его мире все было предельно просто и логично: любишь – женись. Между признанием и предложением не могло пройти много времени. В этом смысле его представления совпадали с желаниями Дианы, что, наверное, делало их неплохой парой. К сожалению, один нюанс все портил.

Карпатский уже был женат, и мысль о том, чтобы повторить это, приводила его в ужас. В прошлый раз все закончилось катастрофой, и хотя умом он понимал, что история не обязательно должна повториться, эмоции были сильнее рассудка, а страх – сильнее него. Он боялся снова стать мужем и отцом, зная, как больно все это терять.

Да и что он мог дать Диане? Да, с ней он чувствовал себя моложе, но это еще не делало его снова двадцатилетним. В двадцать все кажется простым и возможным. В крови играют гормоны, тебя переполняют энергия и вера в то, что все будет хорошо и как‑то само собой устроится. Ты видишь цель и не видишь преград, готов нырнуть с головой в любую авантюру, потому что веришь в себя и свои силы.

К сорока энтузиазма убавляется. Копятся усталость и разочарование. Появляется много вопросов и сомнений. Карпатскому в начале года исполнилось сорок два, он ничего не нажил и не достиг, мог похвастаться только маленькой служебной квартирой, старой машиной и весьма скромной зарплатой, которой вполне хватает на одного, но на которую сложно содержать семью.

Диана привыкла к другому и наверняка рисует себе будущее иными красками. Ей все еще кажется, что все будет хорошо и само собой как‑то устроится. Но рано или поздно романтический флер развеется, она разочаруется в семейной жизни с полицейским, которого ко всему прочему еще и никогда нет дома, и сбежит от него.

Так стоит ли заходить так далеко?

Карпатский не собирался заводить их отношения даже туда, где они находились сейчас, но все как‑то быстро закрутилось… Едва не умерев, он проявил слабость, внезапно так сильно захотев жить, и притом жить счастливо, что на какое‑то время потерял контроль над ситуацией. А теперь уже просто не мог сказать себе «стоп». Казалось, проще отгрызть себе правую руку, чем добровольно отказаться от Дианы.

Однако он все еще не хотел морочить ей голову и поощрять несбыточные надежды. Может, и к лучшему, если она разочаровалась в нем уже сейчас? Вырвать ее из сердца все равно будет тяжело, но, наверное, все же легче, чем через полгода или год.

С этой мыслью Карпатский вышел из ванной мрачный, полностью одетый и готовый ехать, но она улетучилась, стоило ему увидеть, что Диана успела вернуться. Она встречала его посреди комнаты с большим стаканом кофе, двумя одноразовыми боксами для еды и улыбкой на губах.

– Раз у тебя нет времени позавтракать со мной, я собрала тебе завтрак с собой. Черный кофе с тремя пакетиками сахара, как ты любишь. Пара сэндвичей, немного овощей и виноград в качестве десерта. Он сладкий и без косточек.

Все деструктивные размышления мгновенно были забыты, и даже тяжесть, лежавшая на сердце, куда‑то вдруг делась. В груди стало тепло и слегка щекотно, а губы расплылись в улыбке. Возможно, немного глупой и смущенной.

– Я не заслуживаю такую девушку, как ты, – вполне искренне заявил Карпатский, принимая из ее рук стакан и боксы.

– Знаю, – легко согласилась Диана. – Но тебе повезло. Я с детства травмирована эмоционально отстраненным отцом и деспотичной матерью, а потому инстинктивно тянусь к мужчинам постарше, если они хотя бы немного проявляют заботу обо мне. Даже если время от времени они заставляют меня чувствовать себя несчастной.

Последние слова были произнесены все тем же легким, шутливым тоном, но Карпатский понимал, что в подобных шутках гораздо больше правды, чем порой хотелось бы. Ему стоило заверить, что он желает ей только добра и счастья, даже если для этого Диане придется найти кого‑то получше, но вместо этого Карпатский предпочел развить шутку:

– Ты записалась на курс популярной психологии?

– Была такая мысль, но пока я ограничиваюсь чтением каналов разных психологов.

– Будь осторожна с этим.

– Постараюсь.

Она приподнялась на носочки и быстро поцеловала его в губы.

– До встречи, майор Карпатский. Береги себя.

– Как всегда.

Диана открыла дверь, поскольку обе его руки были заняты, но стоило ему переступить порог, как она вдруг спохватилась:

– Ой, Слав, стой!

Он замер, придерживая дверь корпусом, а она торопливо метнулась к кровати и схватила что‑то с тумбочки.

– Твое удостоверение! – Диана продемонстрировала ему корочку.

– О, черт! Хорошо, что ты вспомнила, а то пришлось бы возвращаться. – Поскольку обе руки были по‑прежнему заняты, Карпатский попросил, поворачиваясь к ней спиной: – Положи в задний карман, пожалуйста.

По ее губам скользнула лукавая улыбка. Она резво подскочила к нему, сунула удостоверение в карман, но не ограничилась этим, а вдобавок игриво шлепнула его по попе. Карпатский осуждающе посмотрел на нее.

– Так, ладно, сейчас мне некогда, поэтому поговорим о твоем поведении вечером.

– Я сегодня дежурю, – со смешком напомнила Диана.

– Значит, завтра вечером.

– Буду ждать с нетерпением, – заявила она с нарочито томным придыханием, на что он только покачал головой и наконец вышел.

Уже в машине, все‑таки повоевав по пути с парочкой дверей, Карпатский изучил содержимое бокса с сэндвичами. Как он и предполагал, те состояли из зернового хлеба, ветчины из белого мяса птицы, салатных листьев и горчицы – минимум животных жиров и, соответственно, холестерина. Да и с сахаром в кофе Диана слукавила: он действительно любил приторно‑сладкий и клал три пакетика на стандартный объем, а она насыпала три в двойной. Впрочем, это были мелочи, которые его скорее умиляли, чем раздражали. Было приятно чувствовать ее заботу. Она не только потратила время и силы, чтобы он не остался голодным, но и продолжала ненавязчиво стараться склонить его в сторону более полезной еды.

Давая двигателю немного прогреться, Карпатский откусил приличный кусок от сэндвича и запил все это внушительным глотком кофе. И, конечно, именно в этот момент зазвонил смартфон: капитану Соболеву, его напарнику, не терпелось что‑то сообщить.

– Слав, у нас еще один.