Посредник

– Сердце болит. У меня тоже. Здравый смысл у нас, отцов, в такие моменты отключается. Эх, надо было, наверное, в больницу ехать. По крайней мере, там все эти… женские дела далеко от посторонних глаз и ушей происходят. В следующий раз так и сделаем.

Николай Сергеевич перегнулся через стол и плеснул в Митин стакан еще жидкости.

– По капельке. А то к рождению наследника ничего не останется. Ты мне лучше скажи, как там душегуб Визионер? Казнили?

Говорить о работе было привычнее и легче. Или так столетний коньяк подействовал? Беспокойство и тревога, мучившие в последние часы, сгладились и стихли.

Про серийного душегуба, которого ему пришлось выслеживать целый год, Митя был готов рассказывать без всяких дополнительных стимулов:

– Да, я был на… процедуре. Все прошло по протоколу и без эксцессов.

– Ну, слава Диосу. Он это заслужил. Я смотрю, в Европе с каждым годом растет число противников смертной казни. Да и у нас они тоже появляются. Думаю, когда‑нибудь мы, как прогрессивные люди, откажемся от такой крайней меры. Но не сегодня, не сегодня…

– Согласен. Хорошо, что хотя бы публично казнить перестали. Не самое приятное зрелище.

– Он не раскаивался перед смертью?

– Нисколько. Мне показалось, он даже был рад такому исходу.

– Да, человеческая природа все‑таки непознаваема. Но ты‑то хоть облегчение почувствовал?

– Откровенно говоря, нет. Вообще ничего не ощутил. Видимо, перегорело уже.

– Что ж, это, пожалуй, к лучшему – как можно быстрее забывать плохое. Будем ждать хороших новостей.

– Будем.

Они сидели в тишине еще какое‑то время, неторопливо прихлебывая коньяк и не тяготясь молчанием. Стук в дверь раздался неожиданно. Все та же служанка, уже без таза, вбежала в кабинет, присела в неловком книксене, разгладила складки на фартуке и радостно объявила:

– У нас мальчик!

Соня выглядела бледной и уставшей. Митя опустился возле кровати, прижался губами к взмокшему лбу жены и поправил спутанные рыжие волосы.

– Как ты?

– Ужасно, – прошептала Соня и улыбнулась.

Несмотря на измученный вид, улыбка у нее была искренняя и счастливая.

– Ты молодец, отлично справилась. Люблю тебя.

Соня поерзала и бросила взгляд влево, где у окна стояла колыбель.

– Хочешь посмотреть на него?

– Конечно. Уверен, он такой же прелестный, как и ты.

– Я кошмарно выгляжу.

– Ты самая красивая. Отдыхай.

Он поцеловал ее еще раз и подошел к кроватке. Акушерка, пухленькая и миловидная, достала оттуда маленький, туго запеленатый сверток.

– Осторожно, голову придерживайте.

Младенец был замотан так, что наружу выглядывало только личико – ярко‑розовое и недовольное. Положа руку на сердце, ничего красивого в нем не было. Мало кто сразу при рождении выглядит привлекательно, но Митя бы никогда не рискнул произнести это вслух. Ребенок казался серьезным и сердитым – сурово сжимал крохотные губы и хмурил брови. Совершенно некстати в голове вдруг всплыл образ начальника Сыскной полиции – Карла Ивановича Ламарка. Как он так же хмурит брови и сжимает челюсти. Ну что за бред лезет в голову в такой волнующий момент?

– Очень красивый, – сказал Митя.

– Четыре килограмма двести. Богатырь, – расцвела акушерка.

Ребенок вдруг открыл глаза – мутноватые, серо‑голубые. Взгляд у него был нечеткий, плавающий, но вполне осмысленный.

Митя улыбнулся и прошептал: «Привет». И увидел, как глаза младенца вдруг заливает черная, непроглядная тьма…

 

* * *

 

Черт, приснится же такое!

Самарин вырвался из кошмара, проснувшись в поту, со сбившимся в ноги одеялом. Простыня и подушка были влажными и липкими, и Митя перекатился в сторону, пытаясь отдышаться и прийти в себя.

А сон казался таким реальным. И бледная Соня, и красный младенец, и томительность ожидания, и даже мягкий вкус Clos du Griffier… Самарин бросил взгляд в сторону окна, за которым оранжево светил уличный фонарь. Судя по светлеющему небу, ближе к четырем утра. Попробовать уснуть снова?

Сыщик пощупал рукой влажную от пота простыню и поморщился. Нет, поспать сегодня уже не удастся. Пора с этим что‑то делать. Кошмары вторую ночь подряд – это непроста. Видимо, кому‑то очень хочется поговорить.

И тут нашла.

Самарин переехал в новую служебную квартиру сразу после Нового года. Дом на углу двух переулков – Малого Козихинского и Трехпрудного – понравился ему сразу своей угловатостью и необычным «скворечником» – круглой башенкой на самом верху. Квартира эта, к сожалению, не сдавалась, и что находится внутри башни, Мите до сих пор узнать не удалось. Зато было свободно жилье под ней, на четвертом этаже. И, выглянув из окон на улицу, Дмитрий сразу понял, что ему все нравится. Вид на тихий переулок и крыши соседних домов, что были гораздо ниже, и главное – никаких деревьев перед окнами. А возле входа по ночам всегда горит фонарь.

За прошлый год в Митиной жизни произошло столько событий разного толка, что захотелось начать жизнь заново. Внезапное назначение главой вновь созданного Убойного отдела. Своя команда из трех человек, которые сперва казались странноватыми и чужими, но теперь стали надежными друзьями и коллегами. Случилось первое и неимоверно сложное дело серийного душегуба Визионера, которое Митя с большим трудом, но распутал, хоть и не получил за это ни славы, ни признания.

Зато эта история удивительным образом свела его с барышней Соней Загорской, которая стала напарницей в расследовании и чуть не оказалась последней намеченной жертвой душегуба и которую Митя в последний момент спас от ужасной смерти.

Спас и немедленно объяснился в чувствах, которые у него возникли и окрепли за время знакомства. И, к некоторому своему изумлению и безмерной радости, услышал ответное признание. Все это случилось в прошлом году.